застыли два стражника с похожими на ошейники ожерельями из бисера; мускулистые торсы обнажены, а от пояса книзу струятся белые одеяния, похожие на подолы платьев. Внутри у окна стоят еще двое, а на табурете, лицом к хозяйке, восседает некто в черной накидке и с огненно-рыжей копной волос, собранных пучками по всей голове. Даже сидя он кажется заметно выше большинства стоящих; шея и руки иззелена-черные, как изнанка моха. Хозяйка собирается что-то произнести, лицо у нее окаменелое. В эту секунду Аеси оборачивается.
– Прошу подождать снаружи, – щерится он улыбкой.
Песочные часы в голове у Соголон переворачиваются трижды, пока за ней не приходит гвардеец. Он указывает ей сесть на табурет, а сам выходит из комнаты. Те двое истуканов по-прежнему стоят у окна. В комнату входит Аеси, и накидка на нем развевается, хотя ветра вроде и нет. Впечатление такое, будто рыжина волос делает его кожу темнее, а ее угольная чернота воспламеняет и волосы.
Он прочищает горло.
– Ты, девочка без имени.
– Я…
– Не заговаривай, покуда я не задал вопроса, и не заставляй меня его повторять, если он уже задан. Ты поняла?
– Да… Да, господин.
– Господин у нас лишь Кваш Кагар. Мы все ему служим. Ты поняла?
– Да, госпо… Да.
– Меня называй канцлером, или Аеси, или вообще никак. Чины и титулы – они для стервятников вокруг нас. Мне до них нет дела.
Что-то захватывает внимание Аеси, и он выглядывает в окно. Смотрит долго. Соголон неуютно ерзает.
– Ты знаешь, за что изгнана твоя госпожа?
– Нет, Аеси.
– Но ты была там, когда умер господин Комвоно?
– Что?
– В доме, малышка. Ты была в доме тем утром, когда умер господин Комвоно?
– Да, Аеси.
– Ты знаешь, как он умер?
– Рабыня застала его на стене, господин.
– А ну без чинов!
– Ой.
– И теперь ты… Нет, не рабыня – и не ребенок. Так ты что, приживалка?
– Д-да.
– Ты знаешь, что такое «приживалка»?
– Нет.
Аеси прыскает смешком, похожим на чих.
– Твоя госпожа желает быть приближенной ко двору. Повторно. Я склонен пойти на это, ибо наследному принцу подобает слыть милосердным правителем. Кто знает, может, теперь она будет лучше управляться со своим языком. А нет ли у нее в подругах каких-нибудь ведьм, а, девочка?
– Нет. Нет, господин, ведьм она на дух не переносит. От нас в Конгоре все ведьмы шарахаются.
Аеси кивает и снова прыскает. И вдруг, крутнувшись в мгновенном повороте, впивается в Соголон взглядом.
Соголон пытается выдержать этот взгляд. Не то чтобы она бросает вызов или пытается быть твердой, но ей опостылело, что мужики воздействуют на нее своей силой, даже если это просто давящий взгляд. Она упорно не отводит глаз и моргает всего единожды. Аеси, понятно, пересиливает и не моргает, кажется, вообще. Все это происходит так быстро, что со стороны едва ли заметно, но она видит, даже непонятно почему.