А если бы ваш друг был педофилом, вы бы тоже за него заступились?
– Тут всё зависит от того, считаем ли мы вторжение на Украину страшным преступлением, за которое убить мало, каким считаем педофилию. Я, конечно, не юрист, но если бы преступления были соразмерными, то пришлось бы расстрелять во Вторую Мировую каждого немецкого солдата вне зависимости от того, что они сделали.
– Значит в вашем представлении вторжение на Украину является приемлемым?
– Слушайте, я ничего не говорил о приемлемости. Но если хотите знать моё мнение, то если бы они не кричали про то, что русских нужно резать и вешать, то тогда бы, я думаю, никакого вторжения мои соотечественники бы не поддержали: ни в 2014, ни в 2022.
– То есть вы считаете, что можно вторгаться в другие страны только за то, что некоторые представители их народа говорят неприемлемые для вас вещи? В таком случае, я думаю, Америке был бы повод вторгнуться в Россию, если следовать вашей логике. Сколько людей в России желают гибели Штатам?
– Не припомню я, чтобы кто-то в нашей стране кричал, что нужно убивать поголовно американцев или украинцев только за то, что они американцы или украинцы. Я даже не знаю, кому такое в голову придёт у нас в стране, учитывая, что мы пережили во время вторжения в Советский Союз Гитлера, который, я напомню, хотел убить не только всех евреев, но и всех русских только за то, что они русские. Впрочем, если у нас в России на государственном уровне поддерживают откровенный нацизм, вы покажите хотя бы где, чтобы мы смогли что-то с этим сделать…
– Вы говорите как пропагандист…
– А попробуй им в нынешней ситуации не стать! Притом, неважно, на чьей ты стороне… – пожал плечами Саша.
– Тогда последний и самый главный вопрос. Вы избивали и насиловали свою жену, потому что она – украинка?
– Что?! – воскликнул возмущённый Быков, – да что вы такое несёте?! – потом рассмеялся. Марлоу смотрела на него с абсолютно серьёзным лицом, – я… Я не понимаю вас!
– В каком месте вам был непонятен мой вопрос, мистер Быков?
– Так… Во-первых… – Саша проглотил слюну, – Во-первых! Я не насиловал Оксану, я никогда её не избивал. У нас был далеко не самый ужасный брак, в котором мы жили вполне неплохо. Почему она решила меня обвинить в том, чего я не делал – не знаю! Я пытался с ней поговорить по этому поводу, но она упрямо настаивает на своём. Если так, то никаких проблем! Я пойду отстаивать свои права в суд и смогу защитить своё имя! Но, как минимум, до решения суда вы не имеете никакого права прямо обвинять меня в совершении преступления! Это называется презумпцией невиновности! У вас в стране ещё не забыли, что такая есть?!
– О, Боже! – захохотала Марлоу, – человек, у которого в стране политических оппонентов убивают боевым ядом «Новичок», что-то рассказывает про то, что в Америке якобы хромает какая-то там презумпция невиновности…
– Ну, вы же Америка! Демократическая страна! Вы же лучше нас…
– Очевидно! – ухмыльнулась Марлоу.
– Так,