скатанное в трубку шерстяное одеяло да небольшая заплечная сума. Под чёрным плащом укрывалась коричневая щегольская котта, узкие кожаные перчатки поскрипывали об уздечку, а на голове, немного сдвинутый набок, покоился чёрный берет с пером – наряд не для странствий по глухомани. Его гладко выбритое миловидное лицо тоже не выдавало колоброда. Айдан подумал бы, что это странствующий наследник, решивший разогнать кровь поездкой на север – но взгляд у задумчивого был и впрямь цепкий – будто его попутчики и даже камни возле дороги были загадками, которые нужно расколоть.
– А почто их любить-то? – каркнул в ответ крюконосый.
Оно и верно: ааренданнцев ценили, уважали и боялись, но вообще народ это был более чем противоречивый. Великие чародеи, строители высоких башен и летучих машин, они могли бы, наверное, запросто поработить весь континент от западного океана до бескрайних восточных степей, но предпочли захватить один остров и предлагать всему миру свои сказочные услуги. За деньги, конечно, за очень и очень большие деньги. Впрочем, в некоторых случаях ааренданнцев можно было заинтересовать и чем-то другим. Подкованные в тонкостях политики монахи утверждали, что все пошлины Толимара едва могли бы окупить расходы на охрану ведерского рубежа – в это легко было поверить – и колдуны обосновались там ради лишь наблюдения за некими явлениями тонкого мира, а город присвоили, чтобы герцог не лез со своими законами. Правда, о каких явлениях шла речь, никто не мог сказать точно, и гораздо проще было отстаивать в споре мнение, что под Толимаром золотая жила или колдовские кристаллы – что-нибудь материально ценное.
Но сребролюбие не грех даже – так, пикантная слабость, его охотно прощали и королям, и прелатам; будь ааренданнцы просто жадными, все тоже потерпели бы, но трудно сдержаться, когда золотом твоим завладевает несносный, высокомерный язычник. О, да, Церковь Света привыкла к жестокости, она помнит времена безжалостных гонений, но когда проповеднику смеются в глаза, когда его не пускают даже на кухню – с этим уже никак невозможно смириться! Слова Ивара, одного из товарищей по прошлому монастырю – Айдану понравилось, как он сформулировал. Раньше Ивар пописывал стихи, но потом задолжал опасным людям и вынужден был сменить шляпу с пером на клобук монаха. Впрочем, старый слог всё равно пробивался сквозь сухие формулировки хроники.
Самые горячие проповедники требовали порой, чтобы к ааренданнцам прислали наконец не смиренных миссионеров, а пылких мучеников наподобие страдальцев из Айдановой «Истории Церкви Северной Марки». Но возникала одна сложная богословская проблема: ведь ааренданнцы не были сплошь людьми, среди них попадались твердолобые гномы, закоренелые в язычестве эльфы и даже, как рассказывали, нечестивые неэрн, рогатые отродья Нергеддеона, которые официально признаны пропащими для Света. А самым крепким заслоном на пути распространения Слова Владыки были аристократы пёстрого чародейного народа – существа, прибывшие, как это принято было писать,