вежливо поклонился, но его внимание по-прежнему целиком поглощал меч. Он даже не потрудился ответить на приветствия что-нибудь более содержательное, чем «Угу».
Вальтер явно собрался ещё у неё что-то спросить, уже рот распахнул, но она оказалась быстрее: повернулась к Айдану, глянула – словно в ночной глубине пара ярких, сверкающих звёзд – тот застыл, оглушённый. Она что-то ему сказала своим плавным, немного низким голосом. Внимание присутствующих обратилось к монаху, он прокашлялся, судорожно сглотнул и сумел в итоге даже назвать себя, не запнувшись, хотя её запах, отзвуки её голоса, бережно хранимые в заколдованных лабиринтах ушей, увлекли всё разумное, что ещё теплилось в голове, в страну запретных фантазий.
Из-за холма примчались двое рыцарей, которые с самого начала были с Вальтером. Он махнул им рукой, мол, присоединяйтесь к светской беседе, но те явно не были настроены болтать с путниками.
– Упустили! – не слезая с лошади, досадливо крикнул один.
– Драпают наутёк во все стороны, – поддакнул другой. – Как будто сам Падший за ними гонится. Подстрелили двоих, остальных теперь и не сыщешь!
– Да чтоб их! Мало того, что коня подо мной подрезали, так ещё это! – Вальтер стал расхаживать туда-сюда, дёргая себя за бороду и вполголоса бранясь. – Да и где это видано, чтобы орки от боя бежали? Это же у них вечный позор, скажите? Их же теперь ни одно племя не примет… Если узнает, конечно.
– Сбежали всего шестеро, – Этельфледа попыталась успокоить его.
– Ну, да, – рыцарь скривился. – Полторы дюжины мы уложили, – он посмотрел в ту сторону, где ополченцы громоздили холм из орочьих трупов. – А вдруг так по всему Гевинтеру? Слушайте, – обратившись к инквизитору, обеспокоенно промолвил он. – Вот вы образованный человек, видели когда-нибудь что-то подобное?
– М-м, нет, не видел. Но это могущественная магия, не думаю, что орки могут открыть за раз больше одного портала.
– Если это орки, – буркнул Вальтер. – Ну, хорошо, нечего болтаться на открытом месте, вечером в таверне договорим. Эй, ты монах?
– Ага, – сообразив, что его спрашивают, Айдан закивал.
– Мы вот там сложили, – он показал покойников, которых и в самом деле уже успели устроить рядком в отдалении, словно чтобы они вот так же, красивым строем, отправились на тот свет. К ним как раз присоединялся сейчас, несмотря на изрядное противодействие мамаши, убитый крестьянин-милостивец. Она всё хныкала, что, может быть, он просто в обмороке, пыталась встряхнуть, не пустить к другим мертвецам, да носильщики отгоняли бранью. – Дашь им Последнее Благословение?
Айдан кивнул, подумав с досадой, что мог бы и сам догадаться. Провожать усопших было долгом каждого клирика, и он чувствовал, что это меньшее, что может сделать для тех, кто защищал его, прятавшегося во время боя под телегой монаха.
От того, что он там увидел, Айдана едва не стошнило, но, к счастью, язык помнил слова поминальных молитв, а руки – порядок жестов и знамений, и ритуал шёл своим чередом, как бы ни чувствовал себя невольный священник и сколько бы ему ни приходилось бороться с мыслью,