успели не так много. Пока Серж повторил историю про Демонов сначала, усилив её для эффекта описаниями неких ворот на краю сада, на которых почившего Толяна, как оказалось, и повесили, объяснил, как к ним дойти и какие могут возникнуть трудности в пути, для него лично ничего не предвещало неприятностей. Но только он успел обмолвиться о том, как некий тракторист, в ту злополучную ночь пахавший поле за садом, остановился то ли покурить, то ли по нужде, и обнаружил тело односельчанина Толяна по кличке Зноб под колёсами своего стального коня, и до того анекдотично изобразил возможное лицо и вопль ужаса хлебороба, как Юрчук вмиг вычислила его местоположение. После чего Серж был без лишних слов депортирован из владений Егора в собственные, где с приездом в отпуск – на минуточку – на месяц Елены Дмитриевны, ею был незамедлительно введён сухой закон на всё время её тут прибывания.
Серж сразу сник – тридцать дней без капли забродившего вина во рту ещё продержаться бы как. Но, проходя мимо крыльца, он так выразительно глянул сперва на Егора, а после на пустующую без собаки будку у сарая, что парень всё понял и, еле сдерживая смех, понимающе кивнул, как бы клятвенно обещая хранить тайну компотного тайника.
После ухода Комаровых-Юрчук, Макар предложил наведаться в Гиблый сад сегодня же, но Егору эта идея показалась не слишком удачной. Хотелось бы найти хоть какие-нибудь подсказки о подобном в «Поздних записях». Пока он успел их лишь полистать, даже не вчитываясь. Но вспомнив про беседу с бабой Нюрой, про себя нечистого и возможность однажды не выдержать переизбытка душ вокруг, он изменил мнение и согласился с другом. Правда, спустя всего полчаса, когда сборы в путь до сада завершили, свет в коридоре погасили, а дом надёжно заперли, Егором овладело необъяснимое чувство тревоги. Ещё и Яна куда-то запропастилась. И хотя она обещала догнать их с Макаром после некой Долговязой ямы, на душе спокойнее не становилось.
С оврагом, именовавшимся среди Княжевчан Долговязой ямой, у Егора отношения не сложились сразу, как только он шагнул на верхнюю ступеньку железной лестницы, ведущий к самому его дну. Ведь, услышав за спиной осторожный шорох, он так резко обернулся, что оступился на первом же уступе. И тут же больно подвернув лодыжку, он едва удержался на другой ноге и не свалился с отвесного обрыва.
Нелепая, на первый взгляд, кличка этого странного места, описывала его как нельзя лучше – очень глубокий ров с крутыми берегами и невидимым из-за высоченных деревьев дном, добраться до которого без лестницы было бы невозможно. И хотя она тут имелась, но настолько дряхлая, что, прежде чем устоять на следующем приступке, приходилось сперва долго шарить по нему ногой, проверяя на прочность. Радовало одно – кто-то дальновидный или невероятно хозяйственный предусмотрел при воздвижении этой конструкции перила, что значительно облегчало путь.
Перемещаться пришлось не торопясь, зато раздражение накатило молниеносно и возрастало с каждым новым укусом злющих комаров в открытые участки тела, но Егор