все было спокойно.
Женщины гуськом следуют за Урсулой, выходят в фойе.
– Этот ребенок меня очень беспокоит, – говорит Иезавель. – Какая-то она потерянная.
Точно так же, как все мы в ее возрасте, не более того, – думает Айви. Персефона кого-то ей напоминает, но Айви пока не может вспомнить, кого именно. Может, всех их вместе взятых, когда они беспомощно барахтались, постепенно приноравливаясь ко взрослой жизни.
Вдруг Урсула останавливается. Айви успевает вовремя отойти в сторону, но Иезавель врезается в Урсулу, а та никак не реагирует. Взгляд ее затуманен, словно она видит нечто, неподвластное зрению других. Все привыкли к такому и ждут, когда Урсула придет в себя.
Вынырнув из грез, Урсула с улыбкой кивает.
– Персефона скоро вернется, – говорит она и оборачивается к Квини, замыкающей процессию: – И когда она придет, впусти ее.
Квини многозначительно закатывает глаза.
– Я вам что, дворецкий? Или все из-за того, что я черная? – говорит она и с укором добавляет: – Урсула, ты же знаешь, что мы не принимаем гостей.
– Но эту девочку мы должны принять. И когда я прошу впустить ее… – Урсула стучит пальчиком по виску Квини, а потом по груди, там, где ее сердце, – я не имею в виду просто дверь.
Айви улыбается. Ей не терпится увидеть, как Квини выполнит наказ. Она ведь у них самая колючая, никогда не любила чужаков. Она и в детстве была такой, хотя когда-то и сама была чужачкой.
17
Воскресенье, 24 октября День
Когда на следующий день Персефона стучится в дом поместья Муншайн, озабоченная Квини высовывает нос наружу и прежде всего видит свирепо взирающую на нее Рут Бейдер Гинзбург.
С упавшим сердцем Персефона понимает, что Квини не очень-то рада ее приходу. Девочка не понимает, почему ей так не везет – ведь и в школе, и дома она тоже чувствует себя лишней.
И все же Персефона заставляет себя улыбнуться.
– Привет. Я тут подумала, что забегу и немного помогу вам, – щебечет она.
– Поможешь? – несколько отстраненно переспрашивает Квини.
– Ну да. Помогу в сборе денег, – уточняет девочка и бойко начинает рассказывать то, на чем она собаку съела, разъезжая по городу на своем велосипеде: – У меня уже есть идеи, как развернуть кампанию. Но нам, конечно же, нужно разместить ее в социальных сетях, а еще нужно разработать бренд. Вы уж простите, но в глазах общественности вы не лучшим образом сейчас выглядите.
– Так, стоп. – Квини поднимает руку, на лице ее написано изумление. – Ты тут накидала столько слов, и все непонятные.
– Ой, простите. – Персефона трясет головой, и ее светлые кудряшки весело подпрыгивают в такт словам. – Я же совсем забыла, что вы – старенькая.
Квини набирает в легкие воздуха, чтобы дать достойный ответ, но тут к дому подъезжает розовый фургончик. Со стороны водительского сиденья выпрыгивает мужчина, роется в багажнике и трусцой бежит в сторону крыльца. В руках у него – огромный букет роз, практически скрывающий его лицо.
– Вот,