завораживала. В отличие от Михи с его суеверной пугливостью и от Витька с его удивительным равнодушием ко всему живому, Крис лесом был околдован. Пока он бродил далеко от дома только в компании ребят, сначала в долине лотосов, пока ещё не цветущих, а позавчера – на развалинах. Поместье сгорело почти сто лет назад, оставив после себя колоритные руины в плетях ежевики и оборванную мраморную лестницу, ведущую на призрачный, давно не существующий второй этаж. Увидев издалека белые колонны, Крис испытал непривычную смесь сожаления и печали. Воображение дорисовало к колоннам огромный красивый дом, ныне разрушенный и поглощённый немилосердно ликующей природой.
Местные привыкли и к лесу, и к развалинам, вряд ли понимали, какое оглушающее впечатление они производят на человека, увидевшего это всё в первый раз. Крис восхищённо оглядывал огромные дубы и плюшевые самшиты, щупал, нюхал и замирал от восторга. Несколько раз видел в малахитовой чаще босоногую Маугли. Она не приближалась к ним, но явно наблюдала. Как сказал Миха, «следила, чтобы они не сделали лесу больно». Он откровенно побаивался эту девочку. Теперь Крис уже знал, что она дочка местной ведьмы, той самой Зофьи. С ней предпочитали не связываться, но при этом все знали дорогу в её дом.
Сегодня Крис решил, что вполне созрел для самостоятельной прогулки, а ещё он надеялся встретить Славку. Возможно, если он будет один, она к нему подойдёт или хотя бы не сбежит при его приближении. Как с ней дружить и общаться, он не представлял, но ему очень хотелось её увидеть. Не потому, что она дочка ведьмы, в это он как раз не верил, а потому, что она непривычная, чудная, часть сказочного леса, а не допотопной деревни, которую невзлюбил с первой секунды.
Накануне Миха его пугал чёртовыми тропками и всё время напоминал, что нельзя сходить с протоптанной дорожки. Крис скептически хмыкнул, до сих пор не привык к дремучим суевериям местных. Взять хотя бы Мёртвую деву. Видел её кто-нибудь или только двоюродный брат соседа, который, естественно, давно уехал или умер? Крис уже дважды посещал развалины, один раз они возвращались в сумерках и ни девы, ни лесных фей, ни даже завалящего лешего не встретили.
Крис надел новую рубашку, пригладил волосы и даже протёр белую подошву кроссовок. Как всегда, тщательно вымыл уши и подстриг ногти, словно шёл не в лес, а в театр. Следовать своим пижонским привычкам в Старолисовской оказалось намного сложнее, здесь грязь и пыль поджидали на каждом шагу, а мамы, которая бы стирала и гладила его вещи, не было. Одну футболку он безвозвратно испортил соком вишни, а шорты порвал, отвоёвывая у Пекаря свою палку.
В лес Крис пошёл прямо из двора. Липы и акации за домом плавно перетекали в полноценные заросли, на вид абсолютно дикие, хотя эта часть берега пользовалась популярность у местных: здесь пролегала дорожка к Шестому мосту, который вёл к развалинам и к долине лотосов. Витек показал ещё Пятый мост, самый новый и основательный, ведущий к отстраивающейся винодельне, именно по этому мосту каждый день уходила баба Люба, чтобы мучить своей дотошностью и подозрительностью попавших в её подчинение несчастных людей. Всего в Старолисовской