реакций, исчезли агрессивные эффекты. Однако, следует подчеркнуть, что после операции возникают характерные нарушения памяти, степень которых в значительной степени зависит от квалификации хирурга. Кроме того, утрачивается способность к обучению и, к сожалению, утрачивается безвозвратно. Приобретенные до операции навыки и память в большей мере сохраняются при внутристриатных инъекциях блокаторов гамма-аминомасляной кислоты…»
По окончании доклада Баженову начали задавать вопросы. Неожиданно для родителей поднялся Саша Эпштейн и, отчаянно стараясь не заикаться, спросил:
– Профессор, вы говорили о побочных явлениях, возникающих в результате дополнительных повреждений при операции. Не кажется ли вам, что использование жидких полимеров в этом смысле имеет большие перспективы? – договорив, он вдруг отчаянно покраснел и сел на место. Максим Евгеньевич ободряюще улыбнулся юноше.
– Разумеется, коллега, жаль только, что эти работы пока еще на стадии эксперимента.
Наконец Полькин с рыженькой студенткой начали снимать плакаты и собирать слайды. Евгений Семенович поспешил к сыну, который, рассеянно улыбаясь, вытирал платком потный лоб.
– Папа? Откуда ты? Ты все время был здесь? Ну, ты в своем амплуа! – Максим протянул к отцу обе руки. – Я-то думал, что ты меня дома ждешь, супом накормишь своим знаменитым, а ты… Где ты сидел?
– За колонной. А суп готов, сейчас поедем. Бери свою молодежь – я всех накормлю.
– Нет, – засмеялся Максим Евгеньевич, – они, я думаю, сейчас больше всего мечтают оказаться без нашего стариковского надзора. Кстати, ты еще не знаком с будущим светилом нейрохирургии, – сказал он, с улыбкой кивнув в сторону подошедшей в этот момент рыженькой, – знакомься, Чемия Маргарита Георгиевна. Изумительные руки, необычайная хватка. Короче, когда окончит институт, оперироваться будем только у нее.
– Что вы, Максим Евгеньевич, – побагровев до кончика носа, пролепетала девушка, – вы же меня сами всему учите, и Толик, – она кивком указала на Полькина.
Последний тоже подошел и стоял рядом, но на лице его не было ничего, кроме наигранно-приветливого выражения. Максим Евгеньевич рассмеялся.
– Ладно, отвезите все плакаты в гостиницу, и можете сходить погулять по Москве. Я буду ночевать у отца, поэтому меня не ждите.
Молодые люди ушли, а старый доктор, глядя им вслед, неодобрительно заметил сыну:
– Не знаю, Максимушка, мне показалось, что девочка к твоему Полькину неравнодушна, так что ты уж не расстраивай им роман.
– А что я делаю, папа? – изумился Баженов. – Отправил их вдвоем погулять, что тут плохого?
– Хвалишь девочку в присутствии Полькина, а в его адрес – ни слова. Он потом свою обиду на ней выместит.
– Ну его к лешему! – с досадой махнул рукой Баженов. – Умница девочка, а этот паразит ее эксплуатирует нещадно. Она вместо него и препарирует, и столы моет, и диссертацию ему наполовину сделала, а ведь ей еще только двадцать