до сих пор как вспомню, так внутри, под ложечкой, словно холодом обдает!
– И я ведь однажды чуть не пропал, – поддержал разговор узколицый и кареглазый канцелярист, взглянув на свою карточку. – Метель застигла меня между Лавровкой и Чемлыком. Налетела стремительно, глазом моргнуть не успел. Чемлык поближе был, ну, я и подался в ту сторону. Погоняю лошадь, а метель все круче, свистит, ярится, настоящий буран надвигается. – Он попыхтел своей небольшой трубкой c изящно утонченным мундштуком и округлой чашечкой. – Уж и дороги не видно, еду сам не знаю куда. Гляжу, мужицкий обоз в стороне путь держит. Я к нему пристал, да так и спасся. Если б не это, непременно сгинул бы, оставил бы свою Калерию Никодимовну вдовой.
Черноглазая красавица тряхнула головой и трижды плюнула через левое плечо.
– Типун тебе на язык, Дормидоша! – проворковала она приятным грудным голосом. – Скажешь тоже, вдовой.
– А что? Все под Богом ходим, как оно будет завтра, даже в следующую минуту, никто не знает.
– Не хочу об этом говорить!
– Хорошо, хорошо, милая, оставим эту тему.
Двоюродные братья и Пафнутий помалкивали, насасывая короткие деревянные трубки. Дворянин вздохнул, вспомнив свои мытарства по белу полю… Да-а, досталось мне с кучером. Ужасть, как он любит говорить… Пусть выздоравливает, бедняга… Господи, за что это все мне? За какие грехи?.. Завтра день рождения, заботы, прием гостей…
Прислушавшись к разгулявшейся завирухе, он посмотрел на настенные ходики, которые Астреин привез когда-то из Москвы. Стрелки показывали без четверти четыре.
– Смеркается, а униматься и не думает!.. Да-а, принесло сюда буран в декабре, вон как разбушевался… Обычно в феврале налетает, тогда он, как бы и в порядке вещей, особо ему не удивляешься… Что ж, сидеть-то в тепле хорошо, а надо идти наружу: коня как следует пристроить, сенца ему задать. Как у Астреина с кормом, Придорогин?
– Сено с овсом в амбаре, за крыльцом налево, – подсказал купец, как раз выиграв тур и забирая с кона деньги. – Кормов этих на целый табун хватит. Крепкий хозяин свояк, все у него с запасом, все по-хорошему, всегда таким был, сколько его знаю.
– Что есть, то есть, не отнять. Как обычно, громадная поленница дров на дворе, колодец как на картинке, новый навес, высокий забор. Блюдет свое дело Астреин, не придерешься.
– Лошадь в конюшню ставьте, возьмите ключи… Захар, помоги там барину!.. Ну, что скосоротился? Мне, что ли, прикажешь идти?
Хитрово-Квашнин надел шинель и фуражку, снял со стены фонарь, зажег его, и вышел наружу. Ночь еще и не думала вступать в свои права, а видимость была хуже некуда. Темные рваные тучи буквально цеплялись за верхушку колодезного журавля, ветер еще сильнее, чем прежде, гудел в ветвях берез, снежная пыль вихрем металась по двору.
Варяг благодарно заржал, когда его распрягли и поставили в конюшне возле карнаухого коня. Тот встряхнул головой, посмотрел на нового соседа и вновь опустил голову к кучке сена. Другие