купюр разной валюты в ней впечатлило бы шлюх за дверью.
– Валяй уже, – вздыхаю и занимаю свободное рабочее кресло из двух имеющихся.
– Архипов Роман Романович, двадцать восемь лет, – говорит и выводит на экран плазмы личное дело упомянутого. – Живёт в Москве, работает в ЧОПе. Приехал в столицу из города, соседствующего с Мухосранском твоей девки, там у неё ещё троюродная сестра жила…
– Ближе к делу, – тороплю, не имея желания слушать всю подноготную левого мужика.
– Короче, мне пришлось копать и искать звонки и сообщения трёхлетней давности, откуда выяснил, что у них с твоей бабой была любовь до гроба… – прерывается, когда я луплю ногой по его креслу. – Полегче, Монтекки, – ржёт этот хрен. – Может, любви и не было, так, гуляли за ручки, пока он её домой к себе не привёз и не изнасиловал. Тогда Хрустальная твоя сиганула с балкона второго этажа, благо внизу кусты были, ничего себе не сломала. Босая, в одних брюках и футболке, это в ноябре, – поднимает указательный палец вверх, и не подозревая, как я уже закипаю, – бежала, пока такси не поймала, и поехала к этой сестре. И вроде всё ок, спаслась, но хрен там.
– Ты мне кино какое-то пересказываешь? – цежу сквозь зубы.
– Нет, конечно, – фыркает.
– Тогда что за тон? – спрашиваю и слышу скрип кожи – это ручки кресла под моими пальцами.
– Не нуди, – отмахивается. – На самом деле пытаюсь смягчить, но вижу, без толку. Сам насильников терпеть не могу, любовь должна быть по обоюдному согласию…
– Что там дальше? – спрашиваю, перебивая его бред.
– Дальше… этот Рома позвал друга, звонил, кстати, когда Алёна ещё была в квартире, собственно поэтому она и швырнулась с балкона, поняла, что дело дрянь и скоро придут его друзья. А он ещё угрожал, что в багажник её засунет и покатает по городу, а потом по кругу пустит. Так вот, припёрся к её сестре домой с этим другом, принялся орать и в дверь колотить, и, чтобы соседи ментов не вызвали, девица открыла. Рома начал требовать какие-то ключи от твоей девки, та в слезах говорила, что ничего не брала.
– Что ты несёшь? – мотаю головой, вопросительно выгнув брови.
– Слушай и не перебивай. Нахуярился этот Рома в хлам, куда-то дел ключи от квартиры, машины и всего важного, что у него было на связке, а свалил всё на твою Хрустальную, мол, она взяла и сбежала, пока она орала, что ушла через балкон и никаких ключей не видела. Друг его оказался поадекватнее, заметил в волосах сухие листья, а на коже царапины, о чём и сообщил Роме, и, собственно, утащил его домой. Вот и сказочки конец, – разводит руками.
– Ты накурен? – хмурюсь, не уверенный в его адекватности. – Откуда ты всё это взял?
– Между прочим, я пожертвовал своим малышом, чтобы всё это выяснить, – кивает на свой пах и продолжает, когда я даю понять, что нихрена не понял. – Тугой ты, Грозный.
– Я тебе сейчас въебу! – рычу, привстав с кресла.
– Сестра эта сейчас живёт под Питером и выдала мне всё в подробностях после того, как кончила на моем хрене несколько раз, – поясняет,