Совин. – Хитро измыслил, хитро. Тимошка, ясно дело, отпираться учнет да к сознанию по-добру не придет. Однако ж, когда его в пытошную на допрос приволокут, да палач на дыбу подвесит, руки из плечей вывернув, мекаю, скажет, аки ты щас толкуешь.
– Корабли ихние к тому времени пристанище Святого Николая покинут и в Аглинскую землю уйдуть. Так что спросить ужо не с кого будет.
– Ну, ты, Семен, голова! – радостно воскликнул посланник и воспрянул духом. Это ж как тебе подобная мысль на ум зашла?!
– Сам не ведаю, Ондрей Григорьевич, – скромно потупив взор, развел дьяк руками. – Тимошку, разумею, жаль, однако ж, тока на него показать нам можно. Селиверстов Данило подданный королевны и нет ему нужды грамоты лямзить. Об том меж нас говорено было.
– Да и государь Иван Васильевич нашему навету веры не даст, – вторил тот дьяку.
– Что до Михайлы, то его царь приблизил. Негоже нам из толмача его тайного, – умолк на мгновение приказный, – злодея лепить.
– Мню, люб он тебе. Гляди, Семен, кабы на кривой козе тебя парень не объехал.
– Чему быть, тому не миновать, – запустив пятерню в бороду, отрешенно поднял к потолку глаза дьяк. – Однако ж, зрю иные промыслы в нем, – Савостьянов опять понизил голос и припал к уху посланника. – Еже грамот на корабле нет, и вор всамделишно на берегу их тому иноземцу передал, треба их сызнова написать. А в деле том оден Михайло нам сподручник, Данилку Селиверстова об том нельзя просить, да и Мишке скажем, чтоб молчал.
– Мекаешь великому государю ложные грамоты заместо украденных подсунуть! – изобразил искреннее негодование Совин.
– Помилуй бог, Ондрей Григорьевич! Отчего ложные? Михайле они памятны и он их верно напишет, точь в точь, аки королевна своим дьякам приказала. Могёт и по-аглински, еже нужда в том будет, ужо я пытал его.
– Однако ж печати ейные королевские, как справим, дьяче?
– Еже печати королевны справим, то измена тайная у нас тогда налицо будет, да и где сыскать подобных умельцев, – с сожалением посмотрел Савостьянов на посланника. – Объявим царю, что по памяти Мишка грамоты писал, поскоку уразумел их гораздо, а показать на измышленного вора всяко придется.
– Ступай в таком разе за Мишкой, пущай щас и пишет, да шепни ему, чтоб рот на замке держал, инако за борт рыб кормить кинем
Став заступником и покровителем Овчарова, Савостьянов преследовал свои далеко идущие цели. Имея пять дочерей, лишь двоих удалось ему выдать замуж, еще одна была помолвлена, а вот младшим грозил удел вековух. Дав хорошие земли с деревнями и холопами за старших дочерей, дьяк отчаянно скреб по сусекам на достойное приданое помолвленной средней, тогда как на долю младших оставались сущие крохи. Когда Михайло поступил в Посольский приказ, он увидел в нем потенциального жениха, а когда прознал про бездетного дядьку писца – оборотистого купца в Холмогорах, поставлявшего лес и пеньку английским гостям, а недавно основавшего там канатную мануфактуру, принялся открыто покровительствовать