подсовывали Гале книги, в которых воспевались идеи свободы, но ее собственная жизнь была подчинена строгим ритуалам, начиная от утреннего здорования и кончая правильной, полезной для дыхания позой во время сна.
Когда Гале исполнилось шестнадцать лет, мама справила ей гардероб и начала возить в гости к важным господам с плотными брюшками и блестящими лысинами. У семьи было много долгов, и родители надеялись удачно выдать Галю замуж.
В гостях они нахваливали дочь и называла ее «очень покладистой». Галя нутром чуяла, что от нее требуется, и почти всегда оправдывала ожидания – будь то хорошие оценки или умение вовремя исчезнуть из комнаты. Если она ошибалась, отец зловеще шептал ей: «Ну, готовься: вечером я тебя так отхожу – своих не узнаешь!» – а потом лупил ее собачьим поводком.
Мама в припадке гнева швыряла в дочь что под руку попадется. Рубец на Галиной шее остался от раскаленных щипцов для завивки – белогвардейские бандиты были тут ни при чем.
Однажды мама пригласила в гости революционера, состоящего под наблюдением полиции. Товарищ Алов был старше Гали на девятнадцать лет, носил дурацкое пенсне на засаленной ленте и выглядел так, что кухарка немедленно окрестила его «сухофруктом».
Его страстные речи поразили Галю в самое сердце. Он говорил о том, что в наш жестокий век надо быть сверхчеловеком, которому чужды сомнения, пороки и страсти простых смертных. Только так можно было сохранить собственное достоинство и не унижаться перед власть имущими.
Во время званых обедов Алов ругал мамины сентиментальные книжки и отцовское стремление жить, «не хуже других».
– Жизнь дается человеку один раз! – горячо проповедовал он. – Вы посмотрите, на что вы ее тратите! Неужели вам не стыдно быть простыми обывателями?
– Стыдно! – соглашалась мама и вытирала слезу надушенным платочком.
– Вот это да! Вот это я понимаю – настоящий человек! – восклицал папа и записывал слова Алова в особую книжечку для цитат и умных мыслей.
У Гали и Алова закрутился роман, но узнав об этом, родители пообещали сдать дочкиного «жениха» полиции – такой зять их совершенно не устраивал.
Алов взял Галю с собой в Петербург, и она больше никогда не встречалась с родителями. Много лет спустя ей сказали, что они умерли от голода во время гражданской войны.
Шел 1913 год.
Столица встретила Алова и Галю знамением, о котором еще долго писали в газетах: на город обрушились полчища стрекоз. Их было так много, что они, как листья по осени, покрывали тротуары, а по Неве плыли зыбкие пятна из стрекозиных крыльев. Старухи говорили, что все это не к добру.
За Аловым охотились жандармы, поэтому им с Галей пришлось перебраться в Париж. Она делала все, что он просил или подразумевал: готовила, стирала, перепечатывала статьи и переводила с английского и французского. Жениться на ней Алов не собирался и говорил Гале, что она «свободная эмансипированная женщина»,