интеллектуалы, безумцы, шизоиды!.. И там есть Гуру, настоящий, который знает все! Я плохо помню, что это была за обитель и где. То ли на окраине, то ли ближе к центру… Мы шли какими-то лабиринтами, долго и путано… Я не помню и квартиру, вроде она была небольшой, но почему-то иногда вспоминается огромной. Там ничего не было видно, все в дыму, не только табачном, пахло травкой. Женщин немного, большинство молодые мужики, и едва ли один находился во вменяемом состоянии. Помню, нас приняли почти радостно – мы принесли две бутылки «Столичной». Кажется, мы пришли слишком поздно – кто-то произносил речи о человеческом и о преодолении в себе человеческого. Какая-то высокая немолодая женщина лупила по мордасам отъехавшего мужика, но это не оказывало на него никакого воздействия.
Адская смесь: непроницаемый дым, алкоголь от портвейна до водки, алхимия, традиционализм, Генон, Юлиус Эвола, травка, Алистер Кроули (многие имена я слышал впервые), эзотерический нацизм, Хайдеггер, Юнгер, каббала, бормотуха, безумие и разложение, Ницше, Рембо и Лотреамон, бредовые монологи персонажей, словно вышедших из текстов Мамлеева, куски хлеба и еды, разбросанные на столе вместе с окурками… Кто-то хохотал, кто-то пел или произносил монологи, один человек читал странные стихи, никто никого не слушал, напитки лились рекой… Бегал человек по кличке Дуда (потом мы с ним случайно встретились в Париже).
Один из главных тезисов я уже знал: «Кратчайший путь к божественному заключается в преодолении в себе всего человеческого…». Говорить было почти не с кем, мало кто мог слушать. Потом один подошел ко мне, я налил, и он смог говорить. Он был лыс, черен, с бородой и совершенно мутными глазами, которые оживали только после рюмки. Москва поразила тем, что у нас все было серьезно – мы до крика обсуждали Федора Михайловича и его последователей, а тут все оборачивалось цинизмом и «черным хохотом», – кажется, термин Мамлеича.
Человек говорил о нигредо. Для посвящения необходимо было пройти через алхимическое «нигредо» – через ничто, абсолютную тьму, совершить что-то ужасное, отвратительное, постыдное, переступить через себя, через человеческое, слишком человеческое… пойти если не на убийство, то на некрофилию. Это было первым этапом на пути к просветлению. Надо войти во зло, глубоко, до конца!
Это был культ саморазрушения, существования на грани смерти, суицида, уничтожения в себе «ветхого» человека – разрушения чудовищного, бессмысленного и беспощадного, при том, что «новый» человек, как правило, так и не возникал, а если возникал, то ненадолго, на какие-то мгновения, вспыхивал сверхновой звездой, чтобы тут же кануть во тьме… В каком-то смысле наш главный атеист Фриш из Универа был прав: Если Бог есть, то все позволено!
– Зачем ты так разрушаешь себя?
– Зачем? Затем, что в этом мире нет ничего ужаснее, невыносимее, пошлее нормального человека в нормальном состоянии, живущего нормальной жизнью… Жизнь, проживаемая изо дня в день, это не жизнь, это ничто… Когда я нормален, я отвратителен, мерзок, банален, пошл… Любое, твою мать, изменение сознания