совместно арендовали тридцатиместный автобус, набили его палатками, примусами, спальниками – и, минуя Данию и Швецию, отправились в тур через всю Восточную Европу вплоть до Югославии, чтобы своими глазами увидеть различные модели общества будущего. С ними я в качестве сопровождающего совершил роскошное путешествие через Псков, Новгород, первопрестольную, Смоленск, вплоть до Бреста. Мы останавливались в кемпингах (если так их можно было назвать) с деревянными сортирами, переполненными говном, душами с ржавой водой и жестяными умывальниками, сбивались с маршрута, лицезрели безумную нищету на Псковщине – врастающие в землю черные избы, где щели между бревнами были заткнуты ветхим разноцветным тряпьем… Они смеялись, эта экзотика им нравилась, ибо в том, своем мире они ненавидели все.
Тон задавала троица Лео, Пол и Джин, некоторым из них было за тридцать. Я ничего не понимал – они ненавидели то, чем у нас и не пахло: общество массового потребления, супермаркеты, буржуа, церковь, своих предков-конформистов, власть – «our fucking fascist government!», как говорил Лео, – полицию, масс-медиа, брак, тотальную проституцию, папу Римского, войну во Вьетнаме, неравенство, прикрываемое демократической демагогией, – они готовы были взрывать это общество изнутри (лет через десять в газете я узнал на фотке Пола – он был ирландцем – среди террористов ИРА!)
Я же попадал из огня да в полымя, иначе не скажешь. Да, мы жили в нетронутой (на поверхности) стране, но левые заморские интеллектуалы ошеломляли нас своей антибуржуазной дремучестью: столкновения с ними рождали эффект машины времени – перемещения лет этак на сто назад, в конец века невинности, в эпоху споров чахлых народников с бравыми марксистами. Я уже прочел Достоевского, «Вехи», штудировал Ницше, Леонтьева и Бердяева, Камю, но эти англосаксы были настолько трогательны и по-своему убедительны, что я старался не выдавать своей «реакционности» и даже имитировал «глаза марксиста» с некоторым анархическим оттенком. Мне не хотелось их огорчать, я им очень нравился (они мне тоже). На таких, как я – здесь, и на себя – там, они возлагали последние надежды на спасение падшего человечества.
Это было фантастическое путешествие! Удивительно, но за нами никто не следил (советский бардак помогал во всем) – иначе бы я получил сверху нагоняй. Мы пили медовуху в новгородском «Детинце» (был такой кабак в крепостной стене), постоянно сбивались с маршрута, купались нагишом в глухих озерах, ночевали в лесу, жгли костры, пели революционные песни. Лопнуло колесо, мы застряли в грязи в какой-то смоленской деревне и глушили самогон, после чего весь автобус лежал в лежку и блевал до утра; наш Казанова – Ник трахнул сразу двух местных девок, осчастливив каждую настоящими джинсами, в результате он ехал в шортах до самой границы, над ним все потешались: “Nick, where you’ve lost your jeans?” – и, несмотря на идеологические разногласия, мы простились в Бресте чуть ли не плача, они соскребли и отдали мне остатки рублей и копеек, которые не успели потратить. Я махал им рукой на площади у вокзала с увесистой сумкой на плече, отягощенной опусами