сильнее. А работа в лаборатории позволяла Лене в любой момент обеспечить себя любыми препаратами. И самое страшное откровение пришло ей, когда она поняла, что компания, окружающая её, не проявила заинтересованности в разрешении её проблем. Несмотря на то, что Вивариус убеждал Елену в её исключительной важности, как уникального специалиста, сам он отвернулся от неё, как только Баркли попыталась попросить помощи.
Очевидно, он знал заранее, каким будет исход. В конечном итоге, Елена поняла, где её место, и вернулась на Арену в качестве гладиатора.
Команда «Псы Войны» приняла её со всеми «почестями». Состав команды менялся несколько раз, но Баркли оставалась и остаётся изюминкой. Фурия, как и много лет назад – элитный боец Арены. Живая легенда, самый «яркий» участник кровавых состязаний.
Лена искала свой дом, нашла, но очередное откровение окончательно добило «Железную Леди Игры»: Арена тоже отвергла её.
Поединки больше не приносили Баркли удовлетворения – жажды настоящих ощущений – вкуса самой жизни… они стали пресными и скучными. Отточив мастерство гладиатора до совершенства, Елене некуда стало развиваться. Попытавшись найти выход из тупика, в который сама себя загнала, она всего лишь нашла очередной повод лечить свою вечную депрессию наркотиками.
Её дело – маленькое. Написать и откорректировать программу поведения. Строки команд ровно ложились в пределах рабочего окна редактора, Елена сосредоточенно всматривалась в хитросплетение кодов. «Тело» программы отшлифовано и готово к инсталляции. Объект уже доставили, но пройдёт какое-то время, пока над ним поработают спецы из технического отдела. Эти ребята напрочь «отмороженные» гении. Они называют искусством создание тупых роботов на основе людей. Для состязаний их твари годятся, срок службы невелик, но эффект убойный. А главное – технология максимально дешёвая. Лена предпочитала не забивать голову лишними мыслями на тему её маленькой лепты в виде создания программ поведения для киборгизированных гладиаторов-зомби. У неё своих проблем полно… но сейчас ей было противно от того, что она делала.
Тимофей проснулся и открыл глаза. Полулёжа в неудобном кресле, у него затекла спина. Собственно, от этого он и проснулся. Первое, что пришло в голову – что за место, в котором он находится? Старков мгновенно вспомнил, что с ним случилось в космопорте. Но почему-то он не удивлялся. Старков привстал и протёр глаза тыльной стороной ладони. Осматриваться не имело смысла – кресло, в котором он проспал, располагалось в центре какой-то площадки. Где-то высоко под потолком светил прожектор, бил прямо в глаза. Старков прикрылся рукой от слепящего белого света.
– Время может превратить нас в уродов, верно? – механический голос раздался откуда-то из темноты. Тимофею голос, как будто бы, был знаком, но он не смог сразу вспомнить. – Оболочка ничего не значит, потому что внутри мы остаёмся теми же, кто мы есть.
Последовал лёгкий жутковатый смешок.
– Кто