Иди в гостевую! – она безуспешно пыталась освободиться.
– Х…! – грубо искривился его рот. Кротов хищно схватил еще не проснувшуюся подругу.
– Да отстань!
Женщина, изловчившись, освободилась от пьяных объятий и включила свет. Валерий был всклокочен, рубашка неряшливо торчала из брюк, галстук на боку. За версту несло перегаром.
– Ты где шатался?!
Он повалился лицом на кровать и через секунду захрапел.
– Нажрался, сволочь! – Екатерина Алексеевна одернула ночнушку, ушла в гостевую комнату и заперлась на ключ.
Заснуть не получалось, оскорбленная и разъяренная, она встала, накинула халат и пошла вниз, за коньяком. Проходя мимо главной спальни, дверь в которую так и осталась открытой, увидела пьяного дружка, который храпел, лежа в одежде и ботинках, поперек огромной кровати.
– Гад неблагодарный! – чуть не плача выговорила Екатерина Алексеевна. Валерий был омерзителен, от него воротило.
Женщина залпом выпила рюмку коньяка – завтра предстоял тяжелый день, бюро горкома, ей необходимо было успокоиться и заснуть.
Вернувшись в гостевую, Фурцева умылась и только тут заметила под глазом лиловый след.
– Синяк! – оторопела она. Вырываясь из навязчивых объятий, ее холеное личико наткнулось на тяжелую руку сожителя. Видно, так произошло. Не мог же Валера специально ее ударить? Или мог?!
«Заснуть, главное – заснуть!» – натянув одеяло до подбородка, повторяла секретарь горкома.
Глаза слипались, коньяк действовал. Екатерина Алексеевна уже провалилась в небытие, уже полетела по сумеречным коридорам ночи, ее уже баюкали неясные тени, дурманили сны, она уже стала забывать про своего распущенного любовника, как вдруг дверь ее спальни содрогнулась, в нее разъяренно дубасили. Бум! Бум! Бум! Бум! – сыпались удары.
– Впусти! – послышался истошный вопль, и снова дверь содрогнулась от натиска. – Все равно достану!
Екатерина Алексеевна заткнула уши.
– Какой подлец! Подлец, подлец! – укрывшись с головой, с негодованием шептала хозяйка.
Кротов ломился к ней в спальню, бил кулаками, лупил по двери ногой.
– А ну, бл…, открывай! – дубасил он, дубовая дверь не поддавалась. – Принесу топор, в щепки разнесу!
Она решила, что Валерий шутит, но скоро по дереву ухнул топор.
– Ну, бля, сезам, откройся!
Фурцева в ужасе зажмурилась: «Прибьет меня!»
В коридоре раздался истошный вопль:
– А-а-а-а-а!!! Не бей, не бей! Палец отдавил! – заскулил кротовский голос.
За дверью слышалась глухая возня.
– Мы его схватили, Екатерина Алексеевна, что дальше делать? – это был голос ее прикрепленного. – Топорик отобрали, он его с кухни взял. Топорик, мясо рубить, – уточнил капитан.
– Заприте, но не в доме! – подойдя вплотную к покалеченной двери, распорядилась хозяйка. – «Хорошо пьяного мудака охрана услышала, а то бы убил меня, сукин сын!»
Она слышала, как Валерку