месяц я себе позволить могу – детдома ремонтировать смысла нету, потому что кооператорам снижают налоги соразмерно потраченным на благотворительность доходам, так что взять шефство над сиротами теперь желающих хоть отбавляй. А здесь, на мрачной стороне Советского бытия, конь не валялся. А ведь есть еще и Дома Инвалидов – потом съезжу в пяток случайно выбранных, заценить уровень комфорта, в которых находятся люди, которым очень не повезло.
– Это Федор, он у нас Наполеон, – в ответ на мой вопрос кивнул на держащего руку за пазухой больного главврач Илья Петрович – пятидесятилетний бородатый и усатый дяденька в круглых очках и проецирующей во внешний мир вселенское спокойствие миной на лице. – Илья – шизофреник, Вадим – шизофазия…
За нашей спиной – дядя Герман и дядя Дима, безопасность при посещении нестандартного объекта обеспечивают. Прошли в главный корпус (главврач с коллегами сидят в отдельном, чтобы меньше с ума сходить, надо полагать), санитары выдали нам белые халаты, и «удручения» стало еще больше – настолько все вокруг унылое, обшарпанное и давно не ремонтировавшееся. Ну какое может быть лечение в таких условиях? Только карательное. И это – диспансер для особо спокойных и с влиятельными родственниками, образцово-показательный. Тут даже нечистотами не воняет – запашистых больных здесь не держат.
Поднялись по коридору на третий этаж, по пути столкнувшись с «Лениным» – лысый псих, прикрывающий рукой подбородок, маскируя тем самым отсутствие бородки, заявил, что мы «идем верной дорогой» – и вошли в палату номер четыре. Никаких дверей, само собой. Внутри нашелся мой старый знакомый старатель Лесник, который в компании двух пациентов о чем-то тихонько разговаривал, сидя на кровати у окна.
Поздоровались, и изрядно отъевшийся, подстриженный и выровнявший бороду старик бодро заявил:
– Все как обещал, Сережка – сижу, социализируюсь, никто меня не «лечит».
– А меня лечат! – возбудился больной справа от Лесника, быстро затараторив. – И лечат, и лечат, и лечат, и лечат…
Заклинившего бедолагу увели санитары, повинуясь недовольному взгляду главврача.
– Человеческий разум – механизм сложный, – не обиделся я. – Можно нам, пожалуйста, с товарищем поговорить, Илья Петрович?
Нас препроводили в пустую палату и оставили со стариком.
– Через месяц у вас по плану выписка, – опустившись на кровать с наименее подозрительным матрасом, выкатил Леснику хорошую новость.
Почему-то не обрадовавшийся старик приуныл и ответил:
– Тяжело мне с людьми, Сережка. Не потому что психи, а потому что к лесу привык.
– Могу предложить должность в пчеловодческом хозяйстве, – пожал я плечами. – Местоположение – республика Башкирия, Алтайский край, нам там землю под пасеку выделили, под сотню гектаров аж. В апреле отправим туда строительную бригаду – поселок со всеми удобствами строить. Засадим медоносами, ульев наставим – будем мёд в масштабах страны гнать.
В Подмосковье