но, шагая рядом с Уильямом, она почувствовала, что слегка вспотела. Элинор расстегнула верхнюю пуговицу пальто. Проходившие мимо мужчины здоровались с Уильямом, нескольким он пожал руки, пока они шли по двору.
– У тебя много знакомых, – сказала она.
– Я жил вон в том общежитии. – Уильям махнул рукой в сторону, потом полез в карман за ключами от машины.
Элинор мало что знала о машинах, но его автомобиль, стоявший под кленом, листья которого уже покраснели, был явно куда лучше, чем проржавевший «шеви» ее отца. Внутри машины было до сих пор тепло – нагрелось, пока Уильям ехал сюда. Усевшись, Элинор поняла, что тут можно вытянуть ноги и они не провалятся в проржавевшие дыры в металле, как в старом «шеви». В машине Уильяма даже коврики под ногами были плюшевые. Элинор сложила руки вместе, чтобы не дергаться. На свидании с мистером Спиной, так близко к нему, она нервничала больше, чем кошка с длинным хвостом в комнате с кучей кресел-качалок.
– Так откуда ты родом? – Уильям переключил передачу и выехал на улицу. Двигатель негромко гудел, и ей казалось, что колеса едва касаются мостовой.
– Огайо. Недалеко от Кливленда. – Так проще всего было объяснить про Элирию – большинство людей никогда о ней не слышали. – А ты? – спросила Элинор. Она не хотела выдавать, что уже знает, что он местный.
– Прямо тут родился и вырос. В столице нашей родины.
Элинор наблюдала за городом, проплывавшим мимо за окнами машины. Ей нравился Вашингтон, очень яркий и живой в сравнении с унылой промышленной Элирией.
– Приятно, наверное, жить в таком преуспевающем городе, где есть все на свете.
– Даже не знаю – я ведь ничего другого не пробовал. А твой город, наверное, маленький?
– Скорее, даже крошечный.
– Ну, симпатичные люди обычно бывают родом из крепких и дружных сообществ. – Уильям подмигнул ей, и от его внимания у Элинор стало тепло на душе.
Он несколько раз объехал квартал, потом нашел место для парковки на углу Двенадцатой и Т-стрит. Над входом в кирпичное здание театра ярко светилось название «Линкольн». На белой афише перечислялось, кто будет выступать в театре в ближайшее время. На стенах по обе стороны от входа висели в огромных рамках фотографии тех, кто выступал здесь раньше, включая Перл Бейли, Эллу Фицджеральд, Кэба Кэллоуэя и Дюка Эллингтона. Пока они стояли в очереди, Элинор наблюдала за толпой ухоженных мужчин и нарядных женщин, которые возбужденно болтали, дожидаясь, когда можно будет войти внутрь. Уильям достал из внутреннего кармана пиджака два билета и протянул их капельдинеру. Они прошли через вторые двери, и каблуки Элинор погрузились в толстый бордовый ковер. Капельдинер довел их до третьего ряда.
– Ну как? – Уильям повернулся к ней.
Элинор посмотрела на широкую сцену, до которой почти могла дотянуться. Она никогда еще не сидела так близко. Честно говоря, она вообще почти никогда не ходила на представления, если не считать рождественских спектаклей дома, в подвале церкви.
– Просто идеально, –