в сторону и впервые ударил сам, тыльной стороной ладони в грудь. Ибериец отступил и вдруг мягко прыгнув вперед, махнул левой рукой. Я нырнул под нее и еле успел закрыться плечом. Удар был страшный. Левая рука тут же занемела, меня отбросило в сторону. Ибериец снова ударил в длинном прыжке сверху вниз и мне пришлось кувырком назад уходить из-под его кулака. Вскочив на ноги, я ждал.
– Трус, трус! – орал ипподром. – Бей, бей! Гнусный скиф…
Ибериец не спеша шел на меня. Победная усмешка была на его устах. Он ткнул перстом в мою сторону и провел ладонью по горлу.
– Ну, ну… – кивнул я, – пытайся!.. – и сам прыгнул ему навстречу, словно подставляясь под удар. Ибериец хлестко ринул справа, целясь в челюсть, но я, согнув колени выставил шуйцу локтем вверх, закрывая голову. Остановив летящий кулак, я захлестнул руку противника своей, проведя ухватку «Змея оплетает руку», и с натяжкой на себя впечатал локоть десницы ему в грудь, туда где находится сердце. «Сердечная встреча» называл сей страшный удар Яровит. Раздался хруст ребер. «Иберский бык» словно натолкнулся на стену. Тогда я развернул руки ладонями вперед и волнообразным движением нанес одновременно два удара: один в ямку меж грудей, а второй меж нижних ребер.
– «Двойным тараном» во время обучения я проламывал доску толщиной в три пальца. Представляете каково человеку, попавшему под него?
Моего противника отбросило назад. Из края рта вытекла струйка крови. Расширенными от боли глазами он зрел на меня. Затем внутри у него словно лопнула тетива, ноги подогнулись, и он рухнул ликом вниз на опилки арены.
Над ипподромом повисла тишина. Было слышно, как жужжат в воздухе мухи.
Затем трибуны взорвались криками:
– Слава скифу! Смерть язычнику! Лавры ему! На кол его! Сжечь в чреве Тавра107!
От обиды ипподром ревел и ругался. Ярость исказила лица зрителей. И лишь несколько идиотов поставивших на варвара и выигравшие до ста тысяч серебряных номисм, сидят и дико хохочут над всеми «умниками».
Впоследствии, я уже так не затягивал схватки, хотя противников мне искали по всей империи. Против меня выходили высокие черные нумидийцы, ловкие, увертливые агаряне, похожие на медведей бородатые лангобарды108, атлеты эллины, светловолосые мощные германцы.
– Никогда не зри в очи противнику… – поучал Яровит. – Они могут захватить тебя, аки коня опутывает аркан. Зри сквозь врага!
Как вода сквозь пальцы текли дни, месяцы, годы. Я стал известен во всей империи. Мне давали грозные клички: «Молния Зевса!», «Десница Геракла!», «Скифский лев!».
• • •
Я ел из серебряной посуды кушанья, которые не могли себе позволить многие из свободно рожденных ромеев. Меня угощали изысканными винами, которые я старался не пить, ибо они вызывали во мне холодную ярость и ледяную пустоту в сердце. Богатые ромейки даже из свиты василисы мечтали отдаться мне. Не раз я слышал, как они шептали друг другу:
– Когда я вижу сего варвара у меня между ног выступает роса любви. Даже эти шрамы не портят его, а вызывают