что пистолет был заряжен холостыми патронами. Но это было не так. То были психоделические патроны тааринов, они убивают души или заражают людей безумием. Через некоторое время с теми, в кого стрелял Стас, начали происходить совсем нехорошие вещи. Один, лишенный души, заболел тяжелой неизлечимой болезнью, что-то вроде СПИДа. Двое других сошли с ума – один из них покончил с собой, бросился под машину. Другой помещен на лечение – но не в Заведение, а в первую городскую психбольницу.
Помню, как разбушевавшегося брата сбили с ног, забрали пистолет. Вызвали полицию. Стаса арестовали, отвезли в отделение. Потом начались наши мучения. Психиатрическая экспертиза признала моего брата здоровым и вменяемым. Был суд, Стаса приговорили к пяти годам заключения в колонии. А отец, вместо того, чтобы хотя бы попытаться разобраться, что побудило его сына принести в школу оружие для стрельбы по одноклассникам, забыл о его существовании. Поэтому на свидания с братом я ездила одна. На электричке.
С моего прошлого визита прошло почти полгода – за это время стены в комнате для свиданий перекрасили в жуткий серый цвет, отчего это помещение стало еще более неуютным. Брат вытянулся и возмужал – а я думала, что в нашем возрасте уже не растут. Ошибалась. Рассказал, что успешно сдал экстерном экзамены за одиннадцатый класс, поступил в институт, на факультет автоматизации пищевых производств. Первые два курса будет учиться заочно, а после освобождения переведется на очное обучение. Приготовил для меня подарок – очень мило. Выточил статуэтку из дерева – Мартин Хорнамадур, в той же позе, в какой он изображен на обложке книги «Утраченная руна». Брат тоже был большим любителем романов Никольского.
Вот собственно и все события того лета. Я читала Робин Хобб, играла в доисторические компьютерные игры из папиной молодости. На отцовском плеере, которым он давно не пользовался, слушала диски из его фонотеки, давно уже ставшей ему ненужной. Иногда гуляла по окрестностям, искала останки каких-нибудь животных для своих поделок.
Когда я впоследствии рассказывала свою историю Маше Востриковой, она удивилась – неужели я вообще не пользовалась соцсетями и мессенджерами. Не пользовалась, как бы это невероятно не звучало. Я горжусь тем, что я – ретроград. Да и общаться в соцсетях мне особо не с кем. Я была зарегистрирована на Pinterest – мне нравилось смотреть фанатские арты к моим любимым книгам. Еще – на форуме на фанатском сайте, посвященном книгам Никольского. Обитавшие там олды также не рвались перебираться в чаты соцсетей и мессенджеров.
В общем, мои развлечения были абсолютно архаичными. Такими они будут всю мою жизнь. Маниакальный консерватизм в привычках – одна из составляющих моего недуга.
7. Доппельгангер.
– А как убивают доперстов? – спросил я.
– Когда убьешь, узнаешь! Не переживай, Макс.
Вообще-то это дело может ждать сотню-другую лет.
Но однажды случится так, что у тебя