и на поверхности каждого предмета мебели. В комнате стоял стойкий запах этанола, смешавшийся с ароматом Chanel No. 5 в котором сочетались ноты ириса, фиалки и жасмина, сопровождаемые аккордами сандала и ванили. Я узнал эти духи, потому что ими пользовалась моя мать.
– Ты избегаешь смотреть на меня, – заметила Хелена, и это утверждение было правдивым, – сделай милость, посмотри на меня.
Я повернул к ней голову и поднял глаза. Предо мной предстало лицо женщины упоительной красоты, обезображенное уродливым шрамом. Я вновь опустил глаза.
– Посмотри на меня, пожалуйста, – вновь настойчиво попросила Хелена.
Я заглянул в ее янтарные глаза. В полумраке они сверкали красновато-медным отблеском и все еще были мокрыми от слез.
– Никто не смотрит на меня. Все отводят глаза. Наверное, боятся оскорбить меня, уставившись на мой шрам, но боль мне причиняет именно то, что все избегают смотреть на меня. Я люблю проводить время с детьми, потому что они имеют дерзновение подолгу глядеть на меня, и на время, что я провожу с ними, я забываю о своем недостатке.
– Поэтому вы плачете, из-за шрама? – спросил я наивно.
Хелена добродушно рассмеялась.
– Нет, Томас, конечно, нет. Мне было девять лет, когда я получила ожог, оставивший этот шрам. Я уже давно привыкла к своему обезображенному лицу и не представляю себя другой.
– Тогда почему? – не унимался я.
– Я плачу, потому что напугана. Леденящая волна страха захлестывает мое сердце, все внутри с болью сжимается в тугой комок, легкие отказываются дышать, и невозможно спать по ночам.
– Чего же вы боитесь?
– Смерти, Томас. Меня приводит в ужас ее монументальность, неизбежность. Смерть рисуется мне в виде чудовищного зверя, который притаился за углом и только и ждет случая напасть. За ужином, ты сказал, что не боишься смерти. Смерти не боится лишь тот, кто не встречался с ней лицом к лицу и никогда толком не задумывался о ней. Не боящиеся смерти либо лицемеры, либо глупцы.
– Значит, вы, встречались со смертью лицом к лицу?
– Мне было девять, когда я потеряла родителей. В моей семье было двое детей: я и мой младший брат. Мама была беременна третьим ребенком, девочкой. Мать была прекрасной женщиной – оплот женственности, нежности и всеобволакивающей любви. От нее исходили такое тепло и свет, что она озаряла все пространство вокруг и согревала душу каждого, кто был в ее присутствии. Она была моим божеством, – подступающие рыдания душили Хелену застрявшим в горле комком. Она силилась не расплакаться вновь и с трудом продолжала, – ее нет уже так давно, но боль утраты не утихает. При родах мама умерла, а на свет появилась моя младшая сестра – Дэстени. Судьбоносное имя.
Отец не смог смириться со смертью жены и много пил. Днями его не было дома. Все время он проводил в барах, прильнувши к бутылке, а о нас совсем позабыл. Так мы остались втроем, при живом отце, сиротами: девятилетняя я, мой семилетний брат и новорожденная