стал тянуть, упираясь ногой и выгибая спину. От боли она откинула голову, застонала и опять лишилась чувств. Ее нога дернулась, я повернул ее, позволил выпрямиться, потом отпустил. От этого нога приняла естественное положение, совсем как правая.
Существует два главных принципа лечения сломанной ноги: сначала надо вправить кость, а потом закрепить правильное положение для срастания. То и другое – сложная задача.
Вправив кость, я стал искать, чем бы зафиксировать ногу. Над головой у меня торчали две искривившиеся стойки крыла, длиной в три фута каждая и толщиной с мой указательный палец; обе переломились надвое, когда левое крыло при ударе оторвалось от фюзеляжа. Я попробовал крутить стойки, надеясь отломить от каждой по куску, и в конце концов добился своего.
Я вожу с собой в рюкзаке, который сдаю в багаж, два карманных ножа: швейцарский армейский и складной, с лезвием, которое выбрасывается от нажатия кнопки. Сейчас рюкзак лежал у меня за спиной, почти утонув в сугробе, из снега торчал только его уголок. Я смел с рюкзака снег, нащупал молнию и долго шарил внутри, пока не отыскал свои ножи.
У моего швейцарского ножа два лезвия. Малым лезвием я разрезал штанину у Эшли на бедре. Нога сильно распухла и приобрела не то синий, не то лиловый оттенок, местами даже почернела.
Ремни безопасности на обоих креслах представляли собой наплечную сбрую с пряжкой для быстрого расстегивания. Я срезал ремень с одного из кресел и с его помощью закрепил две шины, сделанные из стоек. Пряжки, несмотря на их тяжесть, позволяли затягивать и расслаблять мою конструкцию. Я закрепил их на сломанной ноге и затянул ремень, чтобы было удобно и чтобы одна пряжка находилась на бедренной артерии.
Потом я достал из рюкзака футболку, разорвал ее пополам и скатал обе половинки в трубки, которые с двух сторон подоткнул под пряжку. Это позволяло усиливать натяжение, не сдавливая при этом артерию и не прерывая приток крови в ногу.
Под конец – все, что предстояло делать дальше, Эшли тоже не понравилось бы, начиная с этой манипуляции, – я аккуратно обложил место перелома снегом. Необходимо было снять отек, не снижая при этом температуру тела.
После этого я раскопал в рюкзаке пару кальсон из полипропилена и длинный свитер, который обычно надеваю в горах. Он старенький, зато не пропускает ветер, поэтому в нем тепло даже в сырую погоду. Я снял с Эшли куртку, пиджак, блузку, бюстгальтер и ощупал грудную клетку на предмет внутренних повреждений. Поверхностных кровоподтеков не обнаружилось. Я натянул на нее свои кальсоны и свитер; то и другое было ей сильно велико, зато в этих вещах ей было тепло и сухо. Напялил я на нее и куртку, но продевать руки в рукава не стал. Потом закутал ее в спальный мешок. Получилась мумия с торчащей в сторону левой ногой; эту ногу я приподнял и тоже укрыл.
Половину тепла наш организм теряет через голову. Я нашел свою шерстяную шапочку и нахлобучил ей на голову, закрыв уши и лоб, но не глаза: не хотел, чтобы, проснувшись, она решила, что умерла или ослепла.
Теперь,