не слушая Гоню, наступала бабуля. Мишка задумчиво жевал, заняв глухую оборону. Дарья Глебовна повернулась ко мне. – Женечка, скажи, это правда, что там так плохо люди питаются? Али ленивые все стали?
– Не сказать, чтобы ленивые, но… – я тоже чуть растерялся. Слушать слушал, но, когда за ушами у тебя трещит от вкусной еды, не до социологических исследований, короче, не успел я приготовиться. Но слышу, говорю голосом диктора. – Сбалансировано там кормят. – В автоматическом режиме выскочила почему-то фраза из рекламы кошачье-собачьих продуктов. Чёрте что! – В общем, – злясь уже на себя, машу рукой. – Что по телевизору рекламируют, тем и кормят. Стараются, по крайней мере.
– Во-во! По телевизору! – Явно осуждая, пропела баба Дарья, и укоризненно качнула головой. – То-то, я гляжу, парень у тебя шибко квёлый. Сам-то ты ничего, а вот ему обязательно нужно хорошо питаться. Нужно! Не одну ж только голову парню развивать… А и всё остальное. Не даром, сказывают, городских мальчишек, ноне, в армию уже и не берут. От одних сапог они уже к обеду устают, дистрофики! Не говоря, чтобы винтовку ещё какую за собой таскать…
– Гранатомёт, – жмурясь, то ли от яркого солнечного света, льющегося в окно, то ли от бабкиного непрофессионализма, со знанием дела поправляет Гошка, и добавляет. – Или автомат.
– Молодец, Гонечка, правильно, – улыбнувшись, восклицает Дарья Глебовна. – Конечно, автомат. Как это я, старая, обмишулилась! – Ласково погладила мальчишку по голове, похвасталась гостям. – Ну всё он знает. Всё. Четыре года, а будто энциклопедия ходячая. Настоящий этот… вундеркинд. Ага!
– Пять… – Гошкино лицо выражало уже другую гамму чувств: досаду и осуждение. – Почти пять… Четыре года и шесть месяцев… – произнёс солидно и с гордостью. – Уже.
– Ух, ты! Уже! – Баба Дарья только теперь, кажется, в полном объёме оценила свою оплошность, даже отступила на пару шагов. – Извини, Гонечка, запамятовала. Старая уже – памяти-то никакой. Помню, что большой, а на сколько большой – ветром из головы напрочь… Извини. Конечно, почти пять. Пять лет. Скоро уже и женить будем.
– He-а, не скоро. – Опять по-взрослому отмахнулся Гошка, лице теперь отражало не прикрытое сожаление.
– Почто так? – бабка будто споткнулась, застыла в явном недоумении.
– А, деда сказал: никакой свадьбы, пока женилка не выросла, – мальчонка с горечью вздохнул, и опустил глаза. – А она не растёт.
– Кто, – притворно ахнула баба Дарья. – Невеста или женилка?
– Женилка! – отворачиваясь, в сердцах бросил Гошка.
Ха-ха-ха… Хо…
Трудно до этого было сдерживать смех, но сейчас уж невозможно. Я предательски не вовремя рассмеялся. В след рассмеялась и Дарья Глебовна. Обнимая мальчишку, гладя по голове, успокаивала его.
– Вырастет, Гонечка, женилка, вырастет. Не думай об этом. А если ещё и в деда своего пойдёшь, да в отца, охальников таких, прости меня Господи, тебе цены у девчонок не будет. – Гошка, не понимая причины смеха, на всякий случай надул губы, вроде обиделся. – Я тебе говорю, баб Дарья говорит. А я всегда правду говорю,