вовремя слезать с заботливых рук, овладеть навыком становиться опорой для себя там, где зыбко, а, главное, находить в себе мотивацию, чтобы слезть с ручек на свои ножки – это задача уровня «помоги себе сам». Даже… (зачёркнуто) Особенно, если человек вынес из детства эмоциональную недоразвитость.
Уже с 21-летия мы можем смело называть себя совершеннолетними. Совершенно взрослыми. И с этого времени (а, практически, гораздо раньше) родители уже не могут ничего изменить в нашей жизни внутри или снаружи. Это можем сделать только мы сами.
Как идеальная мама мешает сепарации
Во многих взрослых есть неизбывная тоска по идеальной маме и болючий дефицит тотальной маминой любви. Той, в которой я – единственный центр вселенной, а мама – вся моя. Вокруг меня. Так устроены ВСЕ дети – им всегда мало мамы, у которой, оказывается, есть что-то ещё, помимо ребенка. Эта тоска вынуждает принимать любые проявления мамы, как единственно верные.
Она отпускает только тогда, когда честно признаешься себе: «Да, есть тоска по идеальной маме. Да, хочется заслужить её любовь. Она нужна мне, чтобы в самые сложные моменты можно было жить и выжить. Но пора решительно резать пуповину, «не дожидаясь перитонита». Самостоятельно. Со своей стороны. Чтобы научиться любить себя. Идеальной любовью».
Кстати, в фильме «Покровские ворота» очень точно показан инфантилизм и борьба за взрослость в отдельно взятом учёном муже. Я обожаю его и все две серии жду решительных действий прекрасного большого дитяти Хоботова. Когда он переодевается и мчится с любимой на мотоцикле в поисках радости – это ж полный восторг. А этот мурашечный кадр, когда мотоциклист отсоединяет люльку? Просто проявленный гений Казакова!
Когда я, после переставленного дивана, произнесла внутри себя монолог про пуповину, сразу стало легче. Появились силы сделать новый вдох. Я поняла, что могу не ждать больше от мамы и от тех, кого назначила на роль идеальных родителей, тотальной любви и себя в центре вселенной.
В этот момент с глаз спала пелена и я увидела мамину тоску. Неизбывную тоску по тотальной любви ребёнка, для которого она – самый главный человек. Сойти с этой иглы очень непросто, поэтому родителям трудно отпустить от себя детей. Если жизненный ресурс расходуется только на детей и берётся из них же, то он никак не может восполниться из другого места. Тоска поднимается во весь рост и толкает на странные поступки.
Фантазирую себе, что у мамы так и было, когда она решила переставить мебель. Она хотела доказать мне свою любовь и убедиться, что она в моей жизни что-то ещё значит. Как на самом деле, я уже не узнаю.
Ну, а я в тот день была слишком вымотана работой, детьми, проблемами с мужем, чтобы мягко и корректно объяснить, что эта перестановка – вторжение в моё личное пространство, от которого мне некомфортно. Да и вряд ли я тогда смогла бы ей что-то донести. В её карте мира такого понятия как «личное пространство ребёнка» всегда было размытым. Не именно у неё. Это, вообще, типично для тех, кто рождён в Советском Союзе. И я этот вирус подхватила.