со светло-каштановыми кудрями, которая отвечала улыбкой на его восторженные взгляды. Эта сцена происходила в совсем не подходящем для этого месте – на задворках сарая, среди дырявых вёдер, сломанных мётел и других совсем не романтичных предметов. Вдруг из одного из окон по двору разнёсся визгливый крик:
– Где тебя опять носит, Мэйнуэринг, бездельник?
– Я должен идти, – вздохнул юноша, поцеловал девушке пальчики и проскользнул между сараем и забором, чтобы незаметно вернуться в контору.
– Что, опять живот схватило? – ехидно встретил его патрон.
– Да, сэр, – невозмутимо ответил Генри.
– Это значит, что ты слишком много ешь, и я прикажу, чтобы тебе уменьшили порции.
Юноша только вздохнул. Разваренная фасоль, которой его кормили в хозяйском доме, и так выдавалась в мизерном количестве… Не глядя по сторонам, Генри снова уселся за свой стол, на который за время его отсутствия успели навалить целую гору бумаг. Другие клерки и писцы, скрючившись, скрипели перьями и бросали на него исподтишка насмешливые взгляды.
Генри Мэйнуэринг родился в 1587 году в деревне недалеко от Манчестера, в старинной, но обедневшей дворянской семье. Несмотря на финансовые трудности, родители постарались дать своим шести детям хорошее образование, и Генри более всех остальных оправдывал эти вложения. Он успешно учился сначала в колледже в Оксфорде, где получил диплом бакалавра искусств, затем изучал юриспруденцию, финансы и другие науки в квартале Иннер Темпл в Лондоне. Это было легендарное место, когда-то принадлежавшее могущественному ордену тамплиеров, а после разгрома ордена это владение было передано госпитальерам, главным конкурентам тамплиеров. И теперь именно госпитальеры (они же мальтийцы) обучали юношей на английской земле, заодно прививая им свои правила и понятия.
Юный Мэйнуэринг не только стал одним из лучших учеников – он отличался выраженным литературным талантом. Будучи вторым сыном в семье, он не мог рассчитывать на наследство, поэтому после завершения учёбы устроился младшим адвокатом к известному в городе юристу с обширной клиентурой. В надежде когда-нибудь прославить своё имя и основать собственную адвокатскую контору, юноша вкалывал по четырнадцать часов в сутки за мизерное жалованье и отказывал себе в лишнем куске хлеба ради того, чтобы изредка радовать любимую подарками.
Все работники конторы были неравнодушны к Энн, единственной дочери хозяина, но её не привлёк ни косолапый Билли, ни Питер с его кривыми зубами и шепелявой речью. Она не обратила благосклонного внимания даже на Тома Гардинера, хотя он тоже был выпускником «Иннер Темпл», но до такой степени глуповат, что работал не адвокатом, а писцом. Объектом девичьих мечтаний Энн стал Генри, который умел красиво выражать свои мысли, а его внешность могла очаровать не только дочь стряпчего, но и дорого одетых посетительниц, которые оставляли свои кареты где-нибудь за углом, а сами поднимались по лестнице, скрыв лица под вуалью. Молодой помощник адвоката обладал высоким ростом, красивой фигурой, густыми светло-русыми волосами и правильными чертами лица, а его синие глаза впечатляли женщин из любого сословия. Да и не только женщин: знаменитый мастер чистописания Джон Дэвис, учитель из «Иннер Темпл», на прощальном вечере прочитал во всеуслышание стихотворение, которое называлось «Моему любимому ученику, мистеру Генри Мэйнуэрингу», в котором прославлял его сияющий взгляд, безупречный ум и бодрость духа. Это неумеренное восхваление заставило юношу покинуть банкет и больше никогда не возвращаться в Alma mater.
На другой день Генри с самого утра украдкой поглядывал в окно и прислушивался к шагам на лестнице, надеясь снова ускользнуть во двор и увидеться с Энн. В ожидании этой встречи он не обращал внимания ни на шушуканье писцов, ни на голод, но до самого вечера не получил никакого сигнала. Точно так же прошли ещё несколько дней. С Энн явно что-то случилось. Тогда Генри, рискуя вызвать ярость владельца конторы, пробрался на жилую половину хозяев, нашёл служанку, заплатил ей шиллинг и узнал, что его возлюбленную отправили к родственникам в деревню, чтобы выдать замуж за пожилого и богатого вдовца.
– За ваш шиллинг я вам больше скажу. Мисс Энн горько плакала и призналась отцу, что любит только вас. И получила ответ, что вы – красавчик, от которого нет никакого проку, а он, отец, должен думать о её будущем. К тому же этот будущий муж – его деловой партнёр, прекрасный человек, которого он знает уже лет тридцать и полностью в нём уверен, так-то. На вашем месте, мистер адвокат, я бы обратила внимание на других красивых девушек, которые не зависят от мнения каких-нибудь там папенек! – заявила служанка, касаясь его руки с самым многозначительным видом. Но Генри был настолько потрясён, что даже не заметил намёка.
Юноша тяжело перенёс этот удар. Он погрузился в своё несчастье и утратил интерес к жизни, механически выполнял обязанности и с полным равнодушием жевал на обед свою порцию фасоли. Писцы злорадствовали, их издевательский шёпот с каждым днём становился всё громче, но Генри не обращал внимания на пакостное хихиканье вокруг себя. Отсутствие реакции с его стороны внушило писцам чувство безнаказанности, и однажды Том Гардинер, проходя между столами со стопкой документов