ей нравится: темноволосый, подтянутая фигура, красиво изогнутые брови, открытый взгляд, добродушная улыбка… Ну, это в целом, то, что отметилось в памяти с первой встречи, а потом уже стали проявляться особенные черты, такие, которые, казалось, заметны только ей одной, а остальные видят лишь в общем: прядка, постоянно падавшая на лоб, которую он отправлял на место привычным движением пальцев, полуулыбка, появлявшаяся, когда он шутя укорял её за промахи, то темнеющие до почти чёрно-коричневого, то вдруг светящиеся янтарно-карим оттенком глаза; слегка приподнимающаяся правая бровь в ответ на какую-нибудь спорную реплику, и заразительный мальчишеский искренний смех… Всё это, как назло, зарисовывалось чёрточка за чёрточкой в памяти, оформляя уже такой знакомый образ в её мыслях.
– А я думал, погодка сегодня наоборот – весенняя совсем, небо – видишь – яркое такое, насыщенное…, – мечтательно произнёс он, прервав её размышления, – …ну ты давай, не отвлекайся, через час вот можешь любоваться красотами природы, а пока что любуйся красотами дорожных знаков.
– Так, а… здесь мы прямо с обоих рядов можем проехать? – спросила Оля, поворачивая на очередную улицу.
– Я ж говорю – на знаки поглядывай: вон, смотри, – он указал пальцем вверх, на растяжку над дорогой, – что изображено? Правый ряд прямо и направо, левый – прямо и налево, так что езжай, в каком хочешь, но лучше в правом, налево больше машин поворачивает.
Оля послушно перестроилась и покатила вслед за красным фольксвагеном прямо.
– О, вон, видишь, машинка наша стоит? – он показал рукой в окно. У обочины стояла на аварийке семёрка из их же школы, возле которой в задумчивости стоял инструктор, изучая бампер придирчивым взглядом. – Давай поворотник, и объезжаем её! – скомандовал Владимир.
Оля щёлкнула переключателем, а он открыл окошко, высунулся оттуда и весело крикнул:
– Са-аня, здоро-о-ва! Чего там интересного увидел?
– Колотый бампер, мать его! – отозвался инструктор, – второй раз уже! – он кивнул в сторону ученика, сидевшего за рулём с виноватым видом.
Оля засмеялась, а Владимир уселся на место.
– Чего смеёшься-то? – улыбнулся он, – Будешь ездить в задумчивости, как сегодня, я так же перед машиной ругаться буду!
– Да ладно, Вы – и ругаться? – недоверчиво воскликнула Оля.
– А что, думаешь, не умею, что ли? Это я при тебе помалкиваю! – он засмеялся.
Было так замечательно и спокойно, хотелось ехать и ехать вот так, поворачивая по слякотным улицам, осыпая брызгами луж, в которых неровной рябью отражалось весеннее небо, обочины, и просто чувствовать себя счастливой только от того, что рядом с ним так легко и ненавязчиво, так окрылено… такое как будто совсем новое это было состояние влюблённости, как будто не было такого никогда раньше… хотя, конечно, было, просто забылось уже, а как оно…
«Но ведь что толку? Всё просто отлично, но только в одностороннем порядке, не могу же я тут ему рассыпаться в признаниях, я-то для него – кто? Всего лишь