доме, где я живу, любая из фигур на этих обоях, форма вон той фарфоровой вазы, узор на моем галстуке; все, что имеет своей целью принарядить и украсить, хорошо ли, худо ли, все ведет свое происхождение оттуда же, хоть это подчас и трудно бывает проследить. И это не моя выдумка, не плод бессонницы, это доказывалось сотни и тысячи раз.
Но название вечному источнику не любовь, название ему: мечта о любви.
А все, что связано с воплощением мечты, с утолением жажды, и проистекающие отсюда последствия, – все это пред лицом нашего сокровеннейшего инстинкта некрасиво и непристойно. Это недоказуемо, но так уж мы чувствуем, я так чувствую, да и всякий другой, думаю, тоже. О любовных делах своих ближних люди всегда отзываются как о чем-то низменном и смешном, а зачастую не делают исключения и для своих собственных. А уж последствия… Женщина на сносях – нечто отталкивающее, новорожденный ребенок отвратителен. Даже смертное ложе являет собой в большинстве случаев картину более привлекательную, нежели роды, эта жуткая какофония: крик, грязь, кровь.
Я уж не говорю о самом половом акте. Никогда не забуду, как ребенком впервые услыхал об этом от своего приятеля. Мы стояли под большим каштаном на нашем школьном дворе, и он объяснял мне, «как это делается». Я отказывался верить; пришлось позвать других мальчишек, и они смеялись над моею глупостью, но я все равно никак не мог поверить, я кинулся бежать от них, я был в неистовстве. Значит, и отец с матерью так делают? И мне придется так делать, когда я вырасту, и мне того не избежать?
Я всегда испытывал глубокое презрение к испорченным мальчишкам, которые царапают на стенах и заборах неприличные слова. А в ту минуту было так, словно сам Господь Бог намалевал нечто непристойное на голубом весеннем небе, и мне, право же, думается, что тогда-то я впервые и усомнился в существовании Бога.
И по сей день я не могу оправиться от изумления. Отчего продолжение нашего рода и удовлетворение нашего любовного желания должно осуществляться посредством органа, который по многу раз в день используется в качестве стока для нечистот? Отчего бы природе не изобрести для этого иной способ, при котором высшее сладострастие сочеталось бы с достоинством и красотой? Чтобы отправление любовного акта могло совершаться в церкви, у всех на глазах, а не только в темноте и с глазу на глаз? Или же в Храме роз, при свете дня, под пение и танцы свадебной процессии?
Я не знаю, сколько я проходил взад-вперед по комнатам.
Теперь уж светает, заблестел флюгер на церкви, пронзительно гомонят голодные воробьи.
Странно, отчего это перед восходом солнца воздух всегда пронизывает содроганием свежести.
18 июня
Нынче чуть прохладнее, я впервые за последний месяц проехался верхом.
Что за утро! Накануне я улегся рано и спал всю ночь без просыпу. Я никогда не сплю без сновидений, но нынешней ночью сны мои были голубые и легкие. Я оседлал Диану и поскакал к Хага-парку, а там вокруг Павильона эха и мимо