в болото, которое проглотило его с довольным утробным чавканьем.
– Это все из-за тебя, – с укором сказал мне царевич-оборванец, снова вцепившись в мое брюхо. – Вот же болван. Не догадался продать. Мешок золота выручу. Тогда и на зелья хватит, и на корчму.
– И на шлюх, – с усмешкой добавил он.
Глава 3. Магическая связь
Он назвал меня «болотной старухой»?
Меня, великую, могущественную и прекрасную черную жрицу, повелительницу сил хаоса и тьмы, владычицу Храма Змей, способную одной силой мысли обратить время вспять и оживить армию мертвецов?
Какой-то грязный царевич-оборванец в вонючих обносках посмел запихнуть меня в нагрудный карман своей засаленной куртки, чтобы продать на какой-то толкучке, словно жалкую рабыню?
О, Чернобог! Ты слишком суров ко мне!
Этот человек испытывает мое каменное терпение, но месть – это блюдо, которое надо подавать холодным, поэтому я обязательно отплачу этому гадкому, мерзкому…
– Хватит квакать, красавица, – тихо пробормотал бродяга и похлопал себя по карману. – Не привлекай внимание. Меня вообще-то ищут. Будь умницей.
Быть умницей?!
Да я сейчас надорву жилы, но сделаю так, чтобы тебя схватили и отрубили голову, проклятый смертный!
Еще какое-то время и дико и яростно квакала, мерно покачиваясь в темноте, а потом погрузилась в некое подобие сна, из которого меня вырвал гул вопящих голосов:
– Покупаем свежую кровь! Свежая человеческая кровь! Для черных обрядов, порчи и злобного колдовства!
– Чудесное зелье! Омолаживает с первого глотка. Правда, есть побочный эффект – кожа может отвалиться, старая, конечно. Новая потом отрастет. А вот и мазь, которая усилит ее рост!
– Говорящий попугай, одержимый духом злобной болотной ведьмы! Предскажет будущее всего за один рубий! Подходи, налетай, судьбу узнавай!
Высунув голову из кармана, я потрясенно квакнула.
О, черные боги.
Я впервые была на этой самой толкучке, и этот балаган напомнил мне табор бродячих шутов, которые по ошибке забредали в мои леса, чтобы бесследно сгинуть на жертвенных алтарях.
Мы были в деревянном городишке, построенном на болоте, улицы которого были вымощены почерневшими от сырости досками. Со всех сторон нас окружили грязные дырявые палатки, в которых хромые, косые и горбатые смертные продавали хлам, на который не позарится даже нищий.
Закопченные желтые фонари с трудом разгоняли клубы плотного тумана, клочьями висевшего над землей. Сквозь марево были едва видны луковичные деревянные купола прижавшихся друг к другу резных перекошенных домишек.
Да уж, в мое время даже крысы жили лучше.
Вдруг царевич-оборванец схватил меня за лапу и отдал уродливой старухе в черной палатке, которая с интересом обнюхала меня горбатым пупырчатым носом, а потом лизнула синюшным языком.
– В ней нет яда. Сто восемьдесят рубиев, – прошепелявила она.
– Э, нет, бабуля. Я самолично осушил, –