капли пота влажными тряпками, пропитанными неким ароматным составом. Богу стало дурно. Он никогда не думал, что Анну однажды смажут этой мерзостью. Пахло приятно, некие благоухающие травы, что сопровождали дух на всем пути в лучшее место – по своей сути должны поднять настроение, но когда в сознании всплывали образы мёртвых воинов, коих обрабатывали также ещё со стародавних времен… Рвотный рефлекс сработал сиесекундно, оставив последний взор на кровавом, но уже покрытом теле девы, принц вернул принцессу матери и метнулся прочь отсюда, набирая скорость в коридорах дворца, убегая в неизведанность.
Похороны проходили в соответствии с истинными традициями асов так, словно мертвая, прекрасная девица – часть семьи, хоть по правде ею и не являлась. На данном настоял Локи, чему, к счастью, никто не противился, практически в одиночку готовя обряды и раздавая приказы налево и направо, при любом угождении подчинённых, оставаясь озлобленным и абсолютно недовольным, считая, что все не то и не так, однако, сам он не пришёл проводить подругу в последний путь перед сожжением. Дочь её тоже предпочёл боле не навещать. Тор – не муж, но отныне отец, огорченью положенному предаться не сумел. На следующий день же отправился на охоту под предлогом необходимости прощального пира из лучшей добытой им дичи прибрежных лесов и явился спустя неделю, когда все придворные и думать забыли о происшествии.
Много дней подряд Локи сидел на вершине одной из башен замка, свесив ноги с выступа открытого окна, перебирая в пальцах золотистую прядь волос Анны, что успел незаметно срезать с трупа. В память, возможно, либо просто хотелось ощущать её рядом. Все слилось воедино – часы, дни, кругообороты солнца, обозначающие начало или конец суток. Ничто не имело значения. Теперь все одинаково, отныне это спрятанное ото взоров чужих кладбище воспоминаний, место неведомое другим – тайное убежище. Глупая, глупая юношеская влюблённость. Такая сильная привязанность останется раной на сердце до конца бессмертных дней. Братец выбрал очередную невинную овечку в одном из походов на Мидгардские острова, прихватив пленницу, при этом знатно подпивши. Беззащитная и напуганная до полусмерти, она не сопротивлялась, поначалу решив, что забрали её, а точнее отдали Варварам в качестве платы за аренду родительского дома.
Впервые увидев деву во дворце, младший принц сочувственно покачал головой, зная, что месяц – самое долгое счастье, кое она обретёт в кровати Тора. Но заключение вышло ошибочным. Настолько уникальна и своенравна оказалась смертная, что души в ней не чаяла и Фригга, и Один, и сам Тор, ухаживающий, как никогда прежде, по дурости срывая цветы в мамином саду (за что из раза в раз получал от неё нагоняй, виновато поскуливая в качестве извинений), героически поднимаясь по лианам, оплетающим высоченные стены прямиком в комнату, выделенную для иномирской гостьи.
Двое сообщников тем часом хихикали за кулисами, наблюдая как трудится Тор, забираясь в посторонние окна и получая собственным подарком по