так и знал, что ты не заслуживаешь моей жалости. Грязная подстилка, ни на что большее ни годная, – выплевывает он с презрением, – Мне даже прикасаться к тебе больше не хочется, настолько ты мне противна.
Он унизил меня. Раздавил. А хуже, что он уже отдал приказ покончить с моим отцом.
Что со мной делает этот монстр?
Хочет получить в пользование покорную игрушку?
Он убьет меня? Позабавится всласть моим унижением, и только потом покончит со мной?
– Зря я оставил тебя в покое. А теперь…
Он отмахнулся от меня как от назойливой мухи.
– Вы… меня убьете?
– Я сделаю кое-что похуже, – говорит он, – Отдам тебя своим людям, ты как раз пришлась им по душе. А потом… думаю ты сама будешь знать, что делать. Если останешься жива.
Слова выворачивают душу наизнанку.
Колючим морозом скручивает внутренности.
Зверь оставил меня одну в этом, пронизанном холодом, помещении. Я так и лежала на полу, не в состоянии двинуться с места.
Спустя вечность выбегаю из комнаты, мчусь к себе в комнату.
Ваза с цветами летит на пол и разбивается вдребезги.
Я кричу, в горле саднит от неприятных чувств. Чувствую металлический привкус крови от разрываемых криком, голосовых связок.
Меня не выпускают на улицу, а в доме Зверя больше нет.
Где он? Уже осуществил план по убийству моего отца?
Что же такое… Мои руки в порезах от стекла, на ладонях кровавые борозды.
«Отрубить ему голову».
Отрубить голову отцу.
За что? Он ведь уже получил меня вместо долга, зачем ему потребовалась еще и смерть папы?
А потом я вспоминаю его слова.
«Лживая дрянь».
«Отдам своим людям».
Мне всюду мерещится его голос. Он застревает в моей голове.
Кухарки нет дома, она словно провалилась сквозь землю.
Куда мне бежать, кого просить о помощи?
Если только не выпрыгнуть в окно через комнату той девушки…
Тогда я разобьюсь и никакого толка от моей смерти не будет.
Нужно признать, эту войну я проиграла.
Зверь не пугал меня все эти дни своим присутствием, не ходил за мной. Не пытался прикоснуться.
Он сделал кое-что похуже.
Он дал мне иллюзию выбора, мнимого комфорта, а теперь…
Он решил отдать меня на растерзание своим людям.
Нет.
Капли воды стекают по поим плечам, спине, запястьем, окрашиваясь в розовый из-за многочисленных порезов.
Я уже много часов, согнувшись калачиком в ванной, сижу под душем.
Расчесываю волосы перед зеркалом. Смотрю на свое отражение: безликое, потерянное приведение в этом замке.
А что, если… встать перед ним на колени и умолять до тех пор, пока он не сжалится?
Но я ведь делала это утром.
Подставила себя, какая же я дура.
Опускаю голову. Подхожу к шкафу с вещами, которые мне принесла кухарка на второй день моего пребывания в этой темнице. Ничего помпезного, красивого, как полагается невесте на следующее утро.
Я ведь не невеста.
Подстилка.
Никто