однако, что с ней делать он не знал. Трёхпалый Бориска напоминал ему Шарикова с его идеей, всё отнять и поделить. Отнять у ЦК КПСС спецпайки и накормить ими всю матушку Россию. Бред, да и только. Понятно, что отнимать должны гои, а делить будут те, кому положено. Вот и начался делёж общенародной собственности. Бандиты друг друга мочили, а евреи жирели. Прокуратура ловила русских бандитов, сажала их, а деньги отдавала олигархам. Возникал вопрос, а на хуя? Игорь Антонович не знал ответа на этот вопрос, но твёрдо был уверен, что его знает доктор Бешеный. Кому, как не психиатру знать ответы на безответные вопросы? Вот и случилось страшное и непоправимое событие. Игорь Антонович стоял перед дверью в квартиру Игоря Васильевича Бешеного, обнимая своей левой рукой брюнетку, а правой – девушку с жемчужными волосами, а в ушах его играла волшебная музыка Стравинского.
Когда дверь открылась, у Антоныча возникло странное ощущение, что его жестоко наебали. Откуда у психиатра взялась такая квартира? От родителей? Так он же говорил, что его родители всю жизнь прожили в захолустном Берегсасе, на границе Украины с Венгрией. Сам заработал? Нехуёвая, однако, зарплата у наших психиатров. Три комнаты налево и две направо. Кухня метров двадцать и потолки три с половиной. Если в психдиспансере Антонычу казалось, что Бешеному хватит десятки баксов за его сомнительные услуги, то квартира наводила на мысль, что и сотки будет маловато. С другой стороны, сам же Антоныч всегда был уверен в том, что экономическая целесообразность не может стоять во главе угла. Он вспомнил неожиданно крамольную, с точки зрения коммунистов, идею товарища Сталина, что не имеет большого значения, в чьих руках находятся средства производства, а гораздо большее значение имеет так называемый морально-нравственный аспект производственных отношений. Воистину гениально сказано! Отход от Ленинских идей, не оставляющий шансов идеям либеральным.
Тем временем все приступили к изучению квартиры, а Бешеный показал Антонычу его опочивальню. Комната произвела на старшего следователя весьма благоприятное впечатление, особенно кровать на пять лежачих мест. Изучив всё, и мебель, и картины, и бытовую технику, кампания обосновалась в комнате, что была напротив кухни. Антоныча поразила огромная фонотека Бешеного и стерео система. Всё это наводило на мысль, что придётся пожертвовать миллионом, зато жизнь войдёт в новое русло, где всё не будет так омерзительно, как в старом. Часы пробили полночь, и мысли Антоныча перестали витать в дебрях марксизма, и их очертания приняли вполне реальный характер. День прошёл, и хуй с ним! Настал праздник свободной любви, который стоит дороже любых денег. Даже если идея и накроется медным тазом, то Бешеный придумает десяток новых идей.
В гостиной было очень уютно. Антоныч сидел на одном диване в кампании двух дам, а на другом диване сидели другие три дамы. Бешеный, как и положено бешеному, дефилировал между диванами и по всей комнате с заходом на кухню. Он принёс целый ящик вина «Egry Bikavér»