глянул наверх: солнце стояло высоко. В обычный день это было бы построение к обеду, с которого отряды по очереди отбывают в трапезную. Но сейчас, похоже, происходило что-то иное.
Сверху летело, повторяясь, тревожное «та-та-та!» – и бесформенная на первый взгляд толпа, сверкая шлемами, постепенно выстраивалась в линии. При этом воинство Майла жужжало, как гигантский рой: перебрасывалось шуточками, перемывало косточки начальству, обсуждало планы на вечер. Какой-то особой тревоги на лицах Бодо не заметил, хотя Капитан сказал ясно – объявлено осадное положение.
Тем временем сотники и другие офицеры собирались поближе к Насесту. Так остряки окрестили балкончик на невообразимой высоте, отсюда на вид не крупнее башмака. На него, говорят, иногда во время построений выходил Капитан. Особым шиком среди Стрелков во время тренировок считалось «чиркнуть по Насесту» – высечь искры тупой стрелой с каменным наконечником из железного ограждения балкона. А ночью с него всегда мигал, словно глаз, стерегущий покой крепости, белый фонарь. Как шутили часовые: «Чтобы голуби не промахивались».
Задравшего голову Бодо дёрнули за рукав, пихнули с одной стороны, двинули локтем с другой, и стоявшие рядом бранки хохотнули: «Проголодался, парень? Оттуда не скинут».
– Что происходит? – спросил Ланго.
Ближайший лучник, глянув на его перо десятника и значок на рукаве, сказал:
– Говорят, трапезой под крышей нашего брата сегодня решили не обременять. Второй завтрак отменили из-за тревоги, перекус – без объяснений. Сейчас вот вспомнили о нас. Раздадут сухари с элем прямо тут, на плацу, и отпустят восвояси. Так сказать, бдеть. Про полдник, думаю, и заикаться нечего. Какие-то нелады у них там в Зале Приправ!
– Какие-то нелады повыше, – недовольно сказал другой бранк. – Закрыли нас, понаставили везде этих орясин из гвардии, дали сигнал «осада», и дальше молчок. А со стен-то и дураку видно: никакой осады нет.
– Зря они решили нас не кормить. Мы так и служить не сможем, – ввернул третий, и они принялись обсуждать, чем и где подзаправиться, если осадное положение до вечера не снимут.
Ланго схватил Бодо под руку и, ловко лавируя, вывел к южной двери. Там сказал что-то короткое часовым, и они вошли в коридор привратного уровня.
Лазарет занимал вторую половину полукруга сразу под привратным, деля этаж с Закромами. Так что они дошли до знакомой сквозной лестницы, спустились на один пролёт и оказались на площадке с дверьми на разные стороны. У левой, ведущей в Закрома, стоял, как оказалось, усиленный караул из трёх Вольных Стрелков. Двое точили кинжалы, третий пытался разжевать сухарь.
Лица их показались Бодо смутно знакомыми. Бранки отсалютовали Ланго, а один сказал: «Привет, командир».
– Знакомьтесь с Бодо Глубокопом, парни. С сегодняшнего дня он у нас рядовым, – показал Ланго. – Произведён, если не слыхали, личным указом Капитана.
Бранки окинули новичка не сильно-то любезными