сдержанная настороженность.
Сихён медленно повернул голову. Это движение было настолько плавным и отточенным, что на мгновение могло показаться угрожающим. Его тёмные непроницаемые и спокойные глаза встретились с взглядом Юнсо, а затем он коротко кивнул, как будто каждое его действие было взвешено заранее.
– Кан Сихён. Рад служить вам, – произнёс он. Его голос был низким и ровным, но в этом спокойствии ощущалась странная холодная отрешённость, от которой по спине Юнсо пробежал слабый, но ощутимый холодок. Слова прозвучали так, будто за ними скрывался другой смысл, едва уловимый, но тревожный.
– Мы тоже рады, – вмешался Сонгю, стремясь разрядить напряжение. Его голос, обычно полный жизнерадостности, прозвучал слегка неуверенно, но он всё равно попытался улыбнуться. – А то наш старый охранник нас чуть ли не оставил на растерзание фанатам!
Сихён никак не отреагировал на шутку, не проявил даже намёка на улыбку. Он просто слегка склонил голову, как будто слова Сонгю были чем-то незначительным, не заслуживающим внимания. Его фигура, облачённая в безупречный чёрный костюм, оставалась неподвижной, будто он был частью самого коридора, холодной и стерильной его тенью.
Через несколько минут началась фотосессия. Парни, одетые в сценические костюмы, напоминали ожившие глянцевые обложки журналов. Блестящие жакеты, украшенные пайетками, отражали яркий свет прожекторов, создавая иллюзию бесконечного сияния. Тёмные брюки подчёркивали их стройные фигуры, а тщательно уложенные волосы добавляли совершенства их образу. В этой студии они превращались в идолов – недосягаемых, идеальных, словно созданных из света и теней.
Но за пределами этого мира, в коридорах, скрытых от блеска прожекторов, Кан Сихён оставался стоять, как статуя. Его неподвижная фигура будто вытесняла свет, превращая пространство вокруг себя в нечто зловещее, насыщенное глухой тишиной, которую нарушали только отдалённые голоса из студии.
Минхо, уставший от бесконечного света камер и директив фотографа, вышел из студии. Его шаги, приглушённые мягким ковровым покрытием коридора, разрезали удушающую тишину. Он направился к кулеру, чтобы выпить воды, пытаясь прийти в себя. Но, дойдя до середины коридора, он внезапно остановился.
Перед ним, всё так же неподвижно, как раньше, стоял Сихён. Он не сделал ни одного движения, но его присутствие ощущалось так ярко, что Минхо невольно затаил дыхание. Казалось, воздух вокруг охранника был плотнее, тяжелее, как перед грозой. Свет ламп, падающий на его лицо, выделял резкие тени на скулах и подбородке, добавляя к его облику нечто пугающе монолитное.
– Ты здесь всегда, да? – попытался пошутить Минхо, хотя его голос прозвучал немного дрожащим. Он почувствовал, как сухость в горле усилилась, и снова потянулся к бутылке воды.
Сихён медленно перевёл взгляд на него. Его глаза, тёмные и бездонные, встретились с глазами Минхо, и тот ощутил странное, неприятное давление, словно эти глаза могли видеть сквозь