Но под этой ангельской внешностью скрывалась стальная воля, целеустремлённость, которая нередко заставляла старших товарищей чувствовать себя неуютно. Его юная внешность была обманчивой – за ней стояла сила, способная сокрушать не только сомнения, но и слабости.
Воздух в комнате был тяжёлым и вязким, словно пропитался их усилиями. Репетиции продолжались до полудня, музыка становилась всё громче, ритмы ударяли в уставшие тела, заставляя их работать на грани возможностей. Каждое движение отдавалось болью в мышцах, каждый вдох казался недостаточным, словно кислород растворился в густом аромате пота, лака и перегретого воздуха.
И только тогда, когда дверь распахнулась и в комнату вошла Хан Джису, хлопнув в ладоши так, что звук отразился от стен, парни позволили себе остановиться.
– Хватит на сегодня. У нас встреча через час. Приведите себя в порядок, – её голос, холодный и отстранённый, прозвучал, как приказ, которого невозможно ослушаться. Джису всегда была такой: её слова не допускали споров, словно сама тень её фигуры подавляла желание возражать.
Высокая и стройная, она казалась воплощением строгой элегантности. Её тёмный костюм был идеально сидящим, подчёркивая её безупречный профессионализм. Волосы, собранные в тугой пучок, открывали бледное, почти аристократическое лицо. Её глаза, скрытые за строгими очками, редко показывали эмоции. Они казались холодными и бесстрастными, как у хищника, оценивающего добычу. Её присутствие наполняло комнату напряжением, словно она приносила с собой невидимую тяжесть ответственности.
Запах её парфюма, лёгкий и резкий, с нотками цитруса и белого перца, разливался по комнате, смешиваясь с тяжёлым ароматом усталости, что витал в воздухе. Она стояла неподвижно, как статуя, но в её позе читалась властность, которая могла заставить любого почувствовать себя незначительным.
Строгая и неумолимая, она редко сопровождала их на концерты. Её мир находился за кулисами, в полумраке офисов и переговорах, где решались вопросы, которые никто из них не мог даже начать понимать. Она предпочитала держаться на расстоянии, оставляя свет прожекторов и бурю фанатских криков им, тем, чьи лица сияли на сцене. Её голос звучал как команда, а шаги, отточенные и уверенные, несли с собой вес ответственности, который, казалось, был ей только в радость.
Джису всегда была там, где в ней нуждались больше всего: за столом переговоров, среди кипы контрактов и графиков, за чашкой кофе с представителями агентства. Она оставалась невидимой для толпы, но именно её усилия обеспечивали их путь на вершину. Концертный зал был для неё местом чуждым, её стихией была работа вне сцены – выстраивать, защищать, руководить. Когда группа шагала под свет прожекторов, её тень оставалась в офисе, плетя невидимую сеть, чтобы удержать их мир от разрушения.
Когда дверь за ней закрылась, напряжение будто осталось висеть в воздухе, как эхо её приказа. Парни начали подниматься, их движения были медленными,