облокотившись на неё.
Когда мы вернулись домой, Ханна едва держалась на ногах. Её хвост лихорадочно размахивал из стороны в сторону, а уши трепетали, как будто пытались догнать мысли, которые неуклюже ускользали от неё.
– Я совершенно, ня… абсолютно, ня… – начала она, пошатываясь.
– Пьяна? – подсказал я, подхватив её, чтобы она не упала.
– Н-нет! Я… просто устала, ня.
Я провёл её в дом, снял с неё плащ и аккуратно усадил на кресло у очага.
– Ханна, ты когда-нибудь слышала про умеренность?
Она ткнула в меня пальцем, но промахнулась, и палец устремился куда-то в сторону стены.
– А ты… ты когда-нибудь слышал про, ня… хм… – Она замерла, подперев подбородок рукой, словно искала нужное слово.
– Про?
– Про то, как… ты прекрасен, ня?
Я замер на мгновение, подняв бровь.
– О, делаешь мне такие откровенные комплименты?
Она вспыхнула и поспешила отмахнуться, но её рука неловко задела вазу на столе, которая, покачнувшись, едва не упала.
Я сел на пол рядом с креслом, разглядывая её. Щёки Ханны были покрасневшими, а её глаза, чуть затуманенные алкоголем, смотрели на меня с теплом и озорством.
– Ты правда… замечательный, ня, – пробормотала она, неожиданно протягивая руку и кладя её мне на щеку.
– Это алкоголь говорит или ты?
– А какая разница, ня? – Она улыбнулась.
Я взял её ладонь, слегка сжав её пальцы.
– Спасибо. Ты тоже замечательная.
Её уши прижались к голове, но она не отвела взгляда.
– Иногда слова совсем не важны, ня.
Она наклонилась ко мне ближе, а её хвост яростно бил по креслу.
– Знаешь, что мне нравится в тебе больше всего, ня? – спросила она, прищурившись.
– Нет, но мне уже интересно. – ответил я забавляясь всей этой ситуацией.
Она наклонилась ещё ближе, так, что я мог почувствовать её горячие дыхание пахнувшее алкоголем.
– Ты… такой…
Она внезапно осеклась, и её лицо приняло крайне задумчивое выражение.
– Такой…? – повторил я, чувствуя, как уголки губ поднимаются в усмешке.
– Такой… глупый, ня!
Она начала хохотать, но смех резко оборвался, когда она наклонилась слишком сильно и соскользнула с кресла прямо на меня. Мы оба упали на пол, я легко успел смягчить её падение.
– Ханна, ты в порядке?
– Я… я… – она приподняла голову, глядя на меня сверху вниз. И вдруг, абсолютно серьёзно, сказала: – Ты мягкий, ня.
Я не смог сдержать смеха.
– Спасибо за комплимент, – ответил я, смахивая выступившие слёзы от смеха.
Она снова начала смеяться, потом вдруг прекратила и широко открыла глаза.
– О нет, ня! Моя хвостовая подушка, ня… сломалась, ня!
– Хвостовая… что? – поднял я бровь в недоумении.
Она резко повернулась, пытаясь дотянуться до собственного хвоста, но в процессе снова