Поспать всегда приятно, в особенности, когда это навсегда.
Елисей продолжал вещать:
– Да и ты, наконец. Взял бы ты себе на душу кого. Отец поглядит, авось и в Дремучей порядки устроит, чтоб твое подмастерье не заплутало где, а там…
Вежливый кивок. Подумает, мол, обязательно, отличное предложение, шикарный совет, благодарность так и пышет. Скоро и кивков будет мало, придется слушать лекции. С женитьбой и детьми, говорят, тоже самое. Да кто станет звать это… Кто его вообще станет звать? Ну его. Надо больно.
– Магистр, – из приоткрытой двери показался стриженный ежик волос. Ольга прижимала к уху телефон. – Стая разбушевалась. Лорги опасаются вмешательства полиции. Наши барьер сняли и совсем ушли. Мелочь покоцали. Надо б решить уже. Лечить кто будет или?
– Кликни Костьку, – бросил Елисей Хальпарену. Детям ничего не сделается. Пусть мчит. Давай, скорёхонько.
Тот прикрыл глаза, встал, кивнул Ольге и покинул Смотровую.
Покинул и впрямь скорёхонько, но не сказать, чтобы с песней. Уже в коридоре, словно мертвец из-под порога, вылезло и прицепилось странное ощущение. Будто бы подозрение, созревавшее с утра, искупалось в крови и теперь упитанным москитом с пропеллером жужжало над душой. На лестнице еще не так заметно, но уже на подходе к кабинету оно настойчиво взвывало к патриотизму, предлагая развернуться и прямо отсюда пехом шагать к Шведской границе, не собирая вещей и игнорируя больное колено. Впрочем, колено ныло противнее и тянуло, если не помереть, то хотя бы выпить чего-то травяного. С сахаром.
Здесь что-то не то. Очень похоже.[11] Стук. Поворот ручки. Толчок двери.
Скопившееся под сердцем тревожное предчувствие разорвалось осколочной петардой и отдало больным, колючим тремором в левую руку.
Два океана. Две глубокие до пустынной, потерянной синевы печали. Одной ли печали? Любопытства. Потревоженная ресницами случайная капля выплыла из транса камланий прямо на снег мраморной кожи, подернутой тенью волос.
– God dag, – с усилием вымолвил Хальпарен, на нервах вернув-таки дань подбитому москиту-патриоту. Впрочем, тут же спохватился, собирая те крохи выдержки, что еще не улетели в бессрочный отпуск. А чего я? Сказать про Смотровую? А.
Глупый разговор, и вот они в коридоре. Молча шли под суетливый лепет несуществующих птиц – идея, пришедшая по молодости и до тошноты опостылевшая к нынешним дням, а также Купальский подарок Братству в качестве благодарности за прием под кров. Впрочем, может, Константин что и спрашивал. Он не слышал.
Подумаешь позже. Сейчас нет времени.
***
В Смотровой был только Елисей.
– Прибыл, – отчитался Константин. – Куда ехать?
– Никуда уж. Стой над картой и следи по этим, как их – он махнул на мониторы. – Сможешь же что поглядеть, вызнать?
– По энергетической отдаче можно вычислить примерный узел, от силы которого накладывалось проклятие. Проще говоря, обратка практику пойдет – найдем его. Так же? – неуверенный взгляд на Хальпарена. Тот же свой отвел.
– Решили