шикарности сомнений не возникает, ноги от ушек, попка – орешек, лица не видно: со спины снимали.
Неприятно. Так можно охарактеризовать мои чувства, хотя повод для обид явно отсутствует. Сама ведь решила: не захотела к нему в Москву переезжать. Меня тут всё устраивало, а выходит – «ни себе ни людям».
Крышку подлокотника открываю, достаю шоколадную конфету: они хранятся тут именно для таких случаев. Ударная сила серотонина против плохого настроения. Ну и на случай, если сахар упадет, всё-таки возраст.
Пузырьки карамельной начинки во рту лопаются. Ужасные, как по мне ощущения, но другие Агатка вынесла подчистую. Ей, в отличие от меня, можно есть сладкое в любых количествах. С детства была худенькая, каждое ребрышко проглядывалось. У знакомых глаза на лоб лезли, когда видели, как она по три котлеты в рот запихивала, одну за одной, оставаясь при этом тоненькой, едва не прозрачной.
Улыбка сама по себе появляется. При любых сомнительных обстоятельствах воспоминания из детства дочки настроение поднимают. Один из основных плюсов материнства.
Кладу руку поверх живота, к моему великому счастью, небольшого. Пресса как у дочки нет, но жир тоже отсутствует. Если бы у нас с Олегом тогда получилось, вернее, у меня бы выносить получилось… Возможно, моё решение было бы иным. Я так хотела знака от вселенной. Он и поступил, к сожалению – печальный.
Связь у нас осталась космическая, как иначе объяснить поступающее от него сообщение:
«Я тут недалеко от тебя, на фестиваль прилетел. Всего 300 км. Заехать?»
Делаю скриншот заголовков новостной ленты. Подписываю:
«Да, уже знаю», – отправляю ему. Его вопрос сознательно игнорирую.
Ответ тут же приходит:
«Б***. *** журналисты подпольные. Не верь им».
«Мне-то какая разница?» – набираю, и только потом задумываюсь, есть ли она реально? Или просто в меланхоличный момент залетело?
«Давай увидимся. Я очень соскучился», – в конце грустный смайлик. Он всегда был милым и ранимым.
Тут же кадры воображение подбирает из памяти – грустный Олег. Апогей был, когда он ко мне в больницу приехал. Прилетел. Больше трех лет прошло, а помню прекрасно тот день.
Память – вещь поистине волшебная, утром я утюг выключить забыла, при этом спустя годы я помню, как Олег плачущим выглядит.
«Можем поужинать где-нибудь вместе».
«Завтра», – отправляю вдогонку, но не успеваю.
«Сегодня в 8. Я за тобой заеду», – за полтора часа триста километров, это лихо даже для него, значит, уже не в Сочи.
Можно поупираться рогом, мол, сегодня не могу, устала, но почему-то не хочется.
«Договорились».
Развеюсь.
Последний раз в свет выходила в Анапе. Так себе поездочка вышла.
Поднимаюсь домой, еле плетусь, настроение слегка улучшается. Для меня всегда было важно мочь себя контролировать при общении с дочкой. Дети не виноваты в нашем плохом настроении, в трудностях на работе. В моем детстве у мамы не получалось взять себя в руки,