где это взял? – спросила она, прервав мой полет мысли.
– На стуле, – ответил, сделав вид, будто не понял, что она спрашивает про таблетки. – Только что. Если ты про штаны.
Как только она улыбнулась, стало ясно – мой план по запудриванию мозгов потерпел сокрушительное фиаско.
– Андрей, я не про штаны!
– А про что? – продолжал строить из себя дурачка.
– Про монету.
От ее уточнения мне сразу же стало легче. Я не сильно желал обсуждать происхождение банки с таблетками.
– Нашел, когда спускался к набережной.
Она приподнялась на локтях и внимательно посмотрела мне в глаза.
– Тебе нужно вернуться и положить ее на то же место, где взял.
Я нахмурил брови, пытаясь сложить хоть какую-то логическую цепочку.
– Зачем? – спросил ее. – Это мой талисман.
– Андрей, я не шучу! – как никогда серьезным тоном сказала она. – Тебе нужно пойти и положить ее туда, где она лежала. Ни в мусорку выкинуть, ни подарить, а положить на мес-то!
– Зачем? – спросил протестующим тоном.
– За тем, чтобы! – бросила она. – Все, что тебя касается, так это написание книг. Не забивай себе голову остальным.
Я поднял с пола таблетки с монетой, после чего положил их в карман брюк, а сами брюки натянул на себя. Мне не очень нравились указания без разъяснений, но, собственно, даже с ними я бы не сделал то, чего делать не хотел. А выбрасывать свой талисман мне уж точно не хотелось.
Полностью одевшись, я прошел к двери в сопровождении Юли. Не доставая монетку из кармана, я все это время крутил ее в пальцах. Меня сильно тянуло в сон. Словно на часах сейчас не час дня, а семь утра. И спал я не всю ночь, а пару часов.
– Андрей, больше не носи ничего с улицы в мою квартиру, хорошо? – обхватив мою поясницу, произнесла Юля.
– То есть, ты мне предлагаешь перестать быть твоим песиком?
Она улыбнулась, после чего поцеловала меня.
– Этого я предлагать не могу. Просто пусть песик ничего не тянет из помойки в квартиру. И прекрати курить одну за одной.
Послушно кивнув, я вышел из квартиры.
Оказавшись на улице, я почувствовал достаточно прохладный междомовой искусственный сквозняк, поднимавший мои волосы столбом. Подобный порывистый ветер был неотделимым атрибутом свежих многоэтажек, растущих в Ростове словно грибы в лесах Алтая. Но не те грибы, которые на длинных ножках. Менее впечатляющие.
Заказав такси, я закурил сигарету и поднял взгляд в небо. Осень была близка как никогда. И навивая тоску по ушедшему летнему воодушевлению, она погрузит и без того серый Ростов в сплошное черное пятно, с вкраплением фонарей и пыльных витрин на каждом углу. Этот период жизни являлся для меня хорошим напоминанием об утраченных возможностях и местами просранной жизни. Осень разбивает все надежды на то, что жизнь закончится как-то иначе. Не так, как у всех. Она обнажает замаскированный где-то поблизости конец. С каждым упавшим лепестком, каждой опустевшей веткой дерева