моя фантазия с подсознанием слишком увлеклись заигрыванием между собой. Так часто они мне не посылали сигналов. Впрочем, это меня лишь мотивировало. Не позволяло чересчур расслабиться.
Фотографий на этот раз было немного. Их было четыре, но всего лишь одна из них прилипла к стеклу перед моими глазами.
На изображении был я. Стоящий у кабинета врача со справкой в руках, и прикидывая в уме возможные исходы. Я начал погружаться в изображение с головой. В тот самый момент, когда я впервые постучал в дверь…
– Тук-тук-тук, – произнес я, постучав в дверь врача, после чего приоткрыл ее и засунул голову в образовавшийся проем.
– Проходите, – сказал доктор, не поднимая головы.
Я зашел в кабинет и сел напротив него на стул.
Не отрываясь от экрана монитора, доктор протянул руку для того, чтобы я сунул в нее листы с результатом обследования. Забрав их, он пробежался глазами, после чего перевел на меня взгляд.
– Есть две новости? – спросил его на опережение.
– Нет, только одна, – ответил он, глядя мне в глаза.
Ясно представляя дальнейшее течение диалога, мне стало слегка не по себе. Но я попытался не подавать виду.
– Здорово, когда есть только хорошая новость! – старался разрядить обстановку. В первую очередь, для самого себя. – К черту эти инь янь в мире диагнозов и перспектив!
– У вас рак мозга, четвертая степень.
Я нервно ухмыльнулся, но, все же, попытался перевести диалог в шуточную форму:
– Отлично, что только четвертая! А их сколько всего? Десять? Восемь?
Он посмотрел в свою раскрытую папку, будто там у него изображена таблица степеней рака. Но там были лишь малопонятные загогулины, которые можно было бы приравнять к почерку творческого человека. Но, к сожалению, творчеством здесь не пахло. Вместо этого был запах безнадеги с отчаянием. Возможно, именно от меня и исходила эта вонь. Как от ходячего мертвеца.
– Их всего четыре, Андрей. – Ответил он. – Я бы порекомендовал вам побольше проводить время с близкими.
– Для понимания контекста: побольше в диапазоне какого времени?
– Полгода максимум.
Как бы я не пытался вытянуть себя из морального падения, скорость, с которой я летел в объятья к отчаянию, была невыносима высока и сокрушительна. Я прищурится, хотя в кабинете было не ярко и прикусил губу изнутри.
– Это тяжело для восприятия, я понимаю. – Видя изменение моего настроения, он взял слово. – Но лучше знать всю правду и подготовиться, чем отдавать предпочтение маловажным делам и остаться в памяти близких как человек, который иногда появлялся дома.
– Я с вами согласен, да. – Пытаясь казаться невозмутимым, сбивчиво произнес я.
– Я вам выпишу рецепты, встанете в электронную очередь за лекарствами. Они облегчат боль.
– Так ее ведь и нет.
– Это и странно. Но, я думаю, ее пока нет, – сказал он, после чего