музыкальный слух?!
– Не буду этого отрицать, – развел руками он. – Андрей Михайлович Серебряков, к вашим услугам.
– Александра Ковалева, менеджер…
– Помню, помню! – рассмеялся холеный тип. – Так что же, вы составите мне компанию, уважаемая Александра Ковалева?
– Всенепременно, – шаркнула я ножкой и любезно улыбнулась.
Вот так я и оказалась, совершенно неожиданно для себя, в полупустом театральном кафе за столом с импозантным мужчиной. Права оказалась Наташка, его лицо поражало своей необычной красотой и особой выразительностью. На индейца похож, мелькнуло у меня в голове. Такой же глубокий взгляд и резкий, словно выбитый из мрамора, изгиб скул. Дополняли образ длинные черные волосы, собранные в тугой хвост. Я скосила глаза на его руки. Почему-то я думала, что, как у всякого художника, они обязательно должны быть испачканы краской. Но нет, у этого человека и руки оказались под стать – смуглые длинные гладкие пальцы, чистые ухоженные ногти, а на безымянном пальце левой руки гарцевал широкий золотой перстень. Я опять подняла глаза на господина Серебрякова. Он с усмешкой смотрел на меня. Я смутилась. Привык, небось, к женскому восхищению, вот и смеется теперь над очередной поплывшей дурехой.
– Ну что, давайте начнем, Андрей Михайлович? – неестественно громко сказала я и потянулась к сумке за диктофоном.
Тут же мужская рука накрыла мою ладонь, остановив нервное движение. По моей спине пробежал холодок.
– Успеем, Александра, – спокойно произнес художник. В его карих глазах прыгали чертики. – Я обещал вам тарелку грибного супа, и мне хотелось бы сдержать свое слово.
– Ладно, но только ради того, чтобы вы не чувствовали себя пустомелей, – вырвалось у меня, и я тут же покраснела от собственного нахальства. – Давайте уж ваш супчик.
Он весело рассмеялся, открыв при этом белоснежные ровные зубы. Конечно, какая же еще может быть улыбка у этого красавчика?!
– Моя интуиция меня не обманула, – продолжая смеяться, выпалил он. – У вас не только приятный голос, дорогая Александра, но еще и чудесные манеры.
– Спасибо вам, добрый человек, – пробормотала я, покраснев еще больше. – Слышала бы вас сейчас моя бабуля!
– Я могу это и ей лично повторить! – усмехнулся Серебряков. – Хотите?
– К сожалению, у вас это не получится. Бабушка умерла восемь месяцев назад.
– Ох, простите, пожалуйста, – его взгляд тотчас стал серьезным, а горячая ладонь опять накрыла мою руку. – Я не хотел вас печалить. Ваша бабушка была для вас очень близким человеком?
– Она была единственным близким мне человеком, – поправила я. – Родителей своих я не помню, бабуля взяла меня к себе, когда мне было чуть больше года, так что, сами понимаете…
– Понимаю, – кивнул художник. – И еще раз прошу прощения за свою бестактность.
– Ничего, – улыбнулась я и потихоньку высвободила свою руку из-под мужской ладони.
– Смотрите-ка, а вот и обещанная еда!
Он