я переместилась непонятно как из одного места в другое, просто выпали из моей памяти, – самое сложное. Впрочем, выхода другого все равно нет, как только смириться.
Я еще раз глубоко вздохнула. А как объяснить все Сеньке и девчонкам? Вряд ли они поверят мне, если я расскажу правду, но ведь и соврать-то не получится. Версия про вещие сны не прокатит, я уверена, а ничего более правдоподобного придумать тут просто невозможно. Ладно, подумаю об этом потом, легкомысленно махнула я рукой и вылезла из-под пледа. Хороша же я! Скоро Серебряков придет, а я в таком виде! Вспомнив про художника, я улыбнулась. На душе стало очень хорошо и спокойно. Вот бы у нас с ним завязался роман! – размечталась я. – Я бы и в Вену не против съездить. Да если бы он только позвал меня, я бы бросила все, и работу эту, и квартирку свою несчастную, и… Тьфу, вот же глупая корова!
Я топнула ногой. Посмотри на себя, кто ты и кто он! На тебя же без слез не взглянешь! Права Ксенька, у девицы одни фантазии на уме, и больше ничего путного. Со вздохом я принялась приводить себя в порядок. Жаль, что косметичку не захватила, а впрочем, зачем она мне? Строить глазки Серебрякову – так он этих глазок, гораздо краше моих, наверняка повидал столько, что мне и не снилось. Ладно, и так сойдет. Я пригладила руками юбку, расчесала свои непослушные волосы, засунула за щеку леденец, который нашла в сумочке, и вышла из комнаты. В мастерской было пусто и тихо. Стараясь двигаться бесшумно, я прошлась по большому помещению.
– Если бы меня оставляли с младенчества в окружении таких сказочных вещей, может быть, и я бы художником стала! – вслух сказала я. – О, какая шляпка!
На одном из крюков, вбитых в стену рядом с высокой полотняной ширмой, висели разномастные шляпки, и среди них, сияя чем-то ярко-желтым, выделялась одна. Я остановилась в восхищении. Это была не шляпка. Это была сказка, чудо чудесное, живописный шедевр! Я провела пальцами по гроздьям разноцветных листьев, которые были искусно вплетены в основу шляпки, а потом, не раздумывая ни секунды, сняла этот каприз природы с крючка и натянула на свою голову. Так, где тут зеркало? Ага, вот же оно, между окнами. Подхватив по дороге еще какую-то переливающуюся ткань, я бросилась к своему отражению.
– Мамочки, какая красота! – выдохнула я в восхищении.
На меня смотрела госпожа Осень, одетая в самый лучший свой наряд. Яркие листья, освобожденные от заточения, волнами упали вниз, заструились по моим плечам, слились воедино с распущенными волосами, ткань, захваченная по пути и оказавшаяся изменчиво-зеленой с багряными оттенками, шелковой травой обтянула мою фигуру, и глаза, еще недавно казавшиеся мне тусклыми и серыми, вдруг засинели пронзительным осенним небом. – Была бы мужиком, втюрилась бы сразу в такую женщину! Это же надо, как одежда человека меняет!
Я крутилась перед зеркалом и так, и эдак, то боком повернусь, то голову назад откину – красотища, да и только! Жаль, на улицу в таком наряде не выйти, а то бы точно все мужики шеи посворачивали, на меня оглядываясь.