в чёрное небытие. Но случается, что оба разума уживаются и превращаются в неплохой союз, работающий на выживание симбиоза ассимилировавшихся тел. И всё же такие случаи были редки, так как чаще происходила борьба разумов до полного подчинения одного из них.
Аяк расспрашивал всех хранителей, но у каждого это случилось по-своему. Хранитель Хорхе рассказывал, что у него всё произошло довольно просто. Подвернувшийся на пятый день синего солнца носитель вахтан словно ждал его и совсем не сопротивлялся. Разум его оказался податлив, точно мох в лесу. Хорхе подавил лёгкое сопротивление быстро и бесповоротно. А вот хранитель Торен боролся со своим носителем несколько циклов кряду. И даже сейчас неугомонный архитер нет-нет, да и пытался вырваться из-под контроля чужого разума. В такие мгновения Торен становился молчалив, на его впечатанном в тело архитера бледном лице отражались следы напряжённой борьбы, человеческие руки судорожно сплетались с волосатыми лапами, зубы сдвоенной пасти глухо постукивали и скрипели. В такое время к хранителю Торену лучше было не приближаться.
Аяк вытер ладони о листья на груди и снова приложил к ушам. Ему показалось, что кто-то выкрикивает его имя. И, судя по тонкому визгливому голосу, это был Даво. Хилый, хрупкий Даво, пасующий даже перед слабыми особями. И как всегда в подобных случаях бывает, ищущий себе среди старших особей защитника. Аяк взял его под своё покровительство лишь потому, что об этом из сострадания попросила Ушу.
Аяк прислушался и по обрывкам фраз представил картину, происходившую от него за добрую сотню шагов. Даво рыдал и сквозь рыдания громко звал на помощь Аяка. Звал, потому что так от него требовал Гад. Гад не стал бродить по лесу, тратя оставшееся время на бесполезные поиски, как того ожидал Аяк. Гад поступил хитрее, зная о такой слабости Аяка, как жалость. И теперь он играл на этом, избивая беззащитного, хлипкого и жалкого Даво.
Аяк распластался на траве и, подражая рактору, извиваясь, пополз к поляне за Инкубатором. Преодолев двадцать шагов, снова замер, обратившись в слух. Он слышал, что за стеной кустов собралось много особей, но, на беду Даво, не было ни одного хранителя. Никакой хранитель не позволил бы старшей особи избивать младшую. Смешавшись с толпой и ещё не понимая, что происходит, радостно верещали малыши. Особи постарше шумно обсуждали шансы Даво выскользнуть из хватки Гада и спастись бегством. Но в это мало кто верил, так как цепкая хватка крепких пальцев сводила все шансы к нулю. Как бы там ни было, Даво приходилось туго: то и дело раздавались восторженные крики в ответ на каждый удар кулака Гада, и ни одного возгласа в защиту его жертвы. И вдруг Аяк услышал голос Ушу. Она говорила тихо, и он никак не мог расслышать её слов. Тогда Аяк стремительно прополз оставшееся расстояние и, раздвинув ветки, выглянул на поляну. Ушу оказалась единственной, кто осмелился вступиться за Даво. Бесстрашно раздвинув плотный круг, она не раздумывая схватила Гада за волосы и запрокинула