я узнал, что они бывают разного веса.
Когда я бывал в Москве, мы вместе ходили в театры. В московские рестораны я не люблю ходить: как я уже сказал, я жаден. Кроме того, холостая жизнь позволила мне научиться готовить; склонен полагать, я это делаю лучше, чем в большинстве обычных заведений дорогого индивидуального питания.
Тем не менее, Юлия ни разу не оставалась у меня в квартире или, тем более, в гостиничном номере. Как-то не доходило дело. Кроме того, у меня были другие девушки. А у неё, полагаю, другие мужчины. Согласно моей теории нам мешала небольшая – всего в четыре года – разница в возрасте.
Гораздо чаще мы встречались с Анной. Наверное, это происходило раз в две недели, или даже чаще. Мы гуляли с ней по запущенным паркам нашего городка, вместе ужинали, даже заходили в городской кинотеатр, оснащённый автоматом для попкорна и псевдодолбисистемой. Она объяснила мне, что Орск вообще-то находится в Оренбуржье, а Холмск – на Сахалине, что сами они приехали и вовсе из Восточной Сибири, а Омск и Томск находятся в Сибири Западной, и что разница между этими краями почти столь же большая, как и между Западной и Восточной Европой. Я в ответ рассказывал ей про поповское и беспоповское старообрядчество, российский поход Наполеона и современные глупости экономических реформаторов с точки зрения обыкновенного бухгалтера. Анна всё очень легко схватывала, как, впрочем, и её брат.
Временами мне казалось, что я влюбляюсь в неё. Часто эти мысли возникали при появлении рядом с нами её ровесников, многие из которых сразу же принималась за ней ухаживать. Я с удивлением чувствовал в себе ревность и даже стал задумываться об Эдиповом комплексе. Анна, видимо, хорошо понимала, что со мной творится, и никогда не позволяла себе вольностей. Хотя стоило ей захотеть, и я наверняка оказался бы в её постели, несмотря на всё своё предубеждение к зрелым женщинам.
Свиридов построил свою фабрику сухих продуктов, которая сразу же стала приносить неплохой доход и множество побочных хлопот. Как минимум раз в квартал к нам заявлялось до роты наших защитников из министерства внутренних дел и требовало обеспечить их сухим пайком. Глядя на нас со Свиридовым мутными милицейскими глазами, они объясняли, сколько крови в Чечне и других столь же замечательных местах они уже пролили и сколько обещают пролить ещё. Всё это, естественно, из-за нас, буржуинов.
Сопротивляться было бесполезно. Они получали свои пайки, мы оформляли их как брак, подлежащий списанию со склада готовой продукции. Порча в процессе хранения. Чистые убытки.
Потом они возвращались, встречая нас на улице или дороге, осклабливались, тыкали, хлопали по плечу, предлагали пойти где-нибудь посидеть, можно и с девушками, это у них, видите ли, не проблема. Всё это было порядком противно.
Но фабрика приносила доход. А милиция отпугивала налоговиков, и часть продукции можно было сравнительно безопасно реализовывать за наличный расчёт, не показывая выручку. Вот оно, наше буржуйское