Подробности гражданской войны. Пётр Ореховский

в советской стране. Но – что делать, вот так сложилось. Кому-то ведь всё-таки надо было считать неинтересные общественные социалистические деньги.

      Наступили сказочные девяностые, и выяснилось, что космос для России – убыточное предприятие. У Бориса стали всё чаще возникать материальные затруднения: у него к тому же росли двое детей от второй жены, и он перечислял алименты на содержание сына от своего первого брака. На заводе перестали платить зарплату. И вообще как-то отношение к ракетам изменилось.

      Сергей же неожиданно для себя сделал карьеру. Его бывшие начальники разбежались: один стал начальником городской налоговой инспекции, заместитель заведующего горфо ушла в управление Центрального банка, ещё одна заместитель стала исполнительным директором банка коммерческого… Из тех же, кто остался, Сергей был чуть ли не самым опытным работником. Да ещё вдобавок – мужчина. И стал он начальником городского департамента финансов – так переименовали его бывшую службу. И правильно, что переименовали: был бы Сергей Хитров начальником отдела, ну и что? И совсем другое, когда он стал начальником департамента.

      И мэр областного центра, который придумал новые названия, начал с того, что на сессии городского Совета сказал, что хочет быть мэром. Что это за должность такая – глава городской администрации? Сокращённо получается г-гад. Давайте сделаем, чтобы у нас глава города был мэр. И депутаты проголосовали за это единогласно.

      Мэра тогдашнего звали Кидалов; в прошлом он работал вице-губернатором, и глава области поставил у руля местного самоуправления, как он сначала полагал, "своего человека". Сергей про себя постоянно восхищался Кидаловым. Во-первых, он никогда не орал. Во-вторых, он существенно поднял мэрским людям, как за глаза называли служителей местного самоуправления обыватели, заработную плату. В-третьих, он так красиво рисовал городское будущее, что всем хотелось на него работать… тогда все работали, чтобы побыстрее увидеть, наконец, обещанное умными московскими людьми, выступавшими по каналам центрального телевидения, счастливое капиталистическое будущее. Кроме того, по местным телеканалам обещали такое же, если не более счастливое будущее местные люди. Им, правда, верилось меньше, чем московским: то ли потому, что местные были глупее, чем московские, то ли потому, что местных хотя бы чуть-чуть знали, а московских не знали совсем.