в немолодого усталого мужчину. Волосы сильно поредели и я зачёсывал их назад, открывая высокий лоб, который прорезали неровные морщины. Прежде округлые смягчённые черты лица теперь словно окаменели, кожа обтянула скулы, безобразный рубец от ожога пропахал правую щёку – память о той страшной катастрофе, в которой погибла Катя. И глаза смотрели на мир теперь жёстко и с неподдельной грустью.
Я помотал головой, отгоняя назойливые мысли. Больше всего удручало, выводило из равновесия, как восхищение, доходящее до благоговения к моему проекту, сменилось раздражением и озлоблением. Людям надоели роскошные трёхмерные анимации, в которых убийственный поток гамма-излучений достигал Земли, срывая покров озонового слоя, превращая голубой шарик в мёртвый камень с обугленными стволами деревьев, высохшими озёрами и океанами.
Не проходило и недели, как я с досадой обнаруживал очередную карикатуру на себя. Меня изображали то нищим в жалких отрепьях, что сидит перед бездонным сундуком и просит с лицемерно-печальным лицом подать на спасение Земли. То оседлав картонный звездолёт, я пересчитывал толстые пачки денег с омерзительно-довольной ухмылкой. Пару дней назад социальные сети извергли из своих грязных глубин ещё одну картинку, где я доил тощую корову, из вымени текли струйки золота, а на шкуре была нарисована карта мира.
– Господин Никитин, ваш выход, – жизнерадостно прощебетала ассистентка, не подозревая, какие ураганы бушевали в моей душе.
Я выбросил глупые мысли из головы, выпрямился и направился на очередную Голгофу.
– Только не заходите за линию, – зачем-то прокричала девушка мне вслед.
Студия встретила гудением растревоженного улья. В двух рядах кресел, стоящих полукругом, расположилось три десятка разномастных гостей, большая часть из которых сидели с равнодушными лицами – профессиональная массовка. Им было плевать, что смотреть и что слушать – выступление шпагоглотателя, популярного артиста или учёного. Но среди них явно затесались люди заинтересованные. Их выдавало выражение глаз, сосредоточенное, напряжённое. Один человек показался особенно подозрительным. Он не улыбался, сидел выпрямившись, будто его мучил геморрой, чёрные давно не стриженые патлы доходили до плеч, а щетина была явно недельной, если не больше.
Рядом со стеной студии, где на театральном заднике демонстрировались виды Москвы, стояла пара мягких кресел коньячного цвета, диван. А перед ним торчал с глупейшей улыбкой на остроносом бледном лице ведущий – молодой человек в облегающих блестящих брюках и футболке кислотного цыплячьего цвета.
– Поприветствует нашего гостя! Артур Никитин! – отвратительным дискантом воскликнул он. – Первый вопрос!
Поднялся высокий бородач в джинсах, с мощным торсом. Ему не хватило лишь чёрных очков и заклёпок на кожаной куртке, чтобы выглядеть настоящим байкером. Или бандитом.
– Патрик Фог, – представился он осипшим баритоном. – Господин Никитин, как вы