любви у меня не было. Увлечения, влюбленности… Настоящей любви я всегда ждала только от одного человека, но ее выдавали как кредит: очень дозированно, на особых условиях и обязательно под проценты.
– Да уж. Надеюсь, кстати, твой кредитор не явится сюда, чтобы тебя спасать?
– Нет, я ничего не говорила ей, не хочу. Она столько воды намутила, только окончательно меня запутала. Сами разберемся.
Олеся с Наташей просидели практически до утра – вспоминали не только первую любовь, но и разные другие «пробы пера» на пути к большому и светлому чувству, смеялись… Еще недавно они жили с девчонками вчетвером в этой маленькой квартире. Казалось, этому беззаботному периоду в их жизни не будет конца. С тех пор прошло всего три года, а Олеся думала, что она повзрослела на все десять. Однако Наташа помнила ее другой и была категорически не согласна на досрочное взросление. Поэтому с первыми лучами солнца они отправились спать в надежде на крутые перемены в жизни, которым всегда неизменно предшествует подобный хаос. Олеся почувствовала, что она не одна.
Глава 3. Что вы чувствуете, когда пьете молоко?
Будильник предательски заверещал ровно в 7.30 и ни минутой позже. Хорошо, если удалось поспать хотя бы пару часов. Наташа уже бодренько суетилась на кухне. В квартире сильно пахло кофе, шампунем и туалетной водой – верный знак того, что утро уже в разгаре, и, если не встать прямо сейчас, то опоздание на работу гарантировано.
Олеся собрала последние остатки мужества и осторожно, пробираясь сквозь туман в глазах, побрела в ванную. Начинался первый день новой, но такой чужой для нее жизни. Она сдалась. Мир рухнул. Но было что-то успокаивающее в этой определенности.
–Я оставила тебе ключи в прихожей. Захлопни дверь посильнее, когда будешь уходить, ладно? – Крикнула Наташа, выходя в подъезд и оповещая всех еще не проснувшихся о продолжении рабочих будней.
–Хорошо. – Олеся пыталась сосредоточиться на ключах, на двери, на Наташе, но выходило пока очень плохо. – До вечера.
Входная дверь хлопнула так сильно, что зубная щетка подпрыгнула у Олеси во рту, чем мгновенно вывела ее из состояния анабиоза. Она еще немного потопталась в ванной, пристраивая щетку, потом в прихожей в поисках ключей. Времени на завтрак и выбор одежды уже не оставалось. Олеся натянула первые попавшиеся под руку джинсы и футболку, бросила ключи в рюкзак и, со всей силы хлопнув этой несчастной дверью, побежала в направлении метро.
Ее телефон был выключен со вчерашнего вечера. “Очень странное ощущение…Будто тебя вдруг отпустили на волю, включили режим инкогнито и, наконец-то, оставили наедине с собой, – думала Олеся, – и никто в целом мире не знает, где ты”.
Когда Олесе было пять лет, она случайно ушла из дома. Заигралась на лужайке с их собакой, Жулькой, и не заметила, как добежала вслед за ней аж до ближайшей железнодорожной станции. Мама всякий раз с содроганием рассказывала Олесе эту историю, коря Олесину двоюродную сестру за то, что “не досмотрела”, и предостерегая саму Олесю от подобных