не бывает, им же в тело вводят защиту от «поднятия».
Но факт на лицо. Пыльник пытался приподняться, руки у него были потрепаны, но не переломаны, кроме пальцев конечно, а вот с ногами не понятно. Он поставил блок на боль при первом еще допросе и даже сквозь него он чувствовал ужас разложения и Черной плесени. Но ноги зашевелились, и он сполз с телеги в огромное корыто, которое только что увидел рядом. Корыто было с какой-то мутной водой, исходящей пузырями, его затрясло от странных ощущений, тело как будто превратилось в мягкую массу, которая осела на дно, заплывший глаз разлепился, и он почувствовал, как спал блок на боль, и Пыльник наконец то ощутил полностью своё тело, прокатилась яркая ослепительная волна боли и стало терпимо. Рядом в корыте он увидел вторую голову это явно была ведьма, она опять зыркнула на него и погрузилась в воду с головой. Он почувствовал не преодолимое желание сделать так же. И погрузился в волшебный зеленоватый сладкий сон.
И снились ему его детские хороводы в садике «Теремок», привычный мир до Большой Беды, мама в нарядном желтом костюме и с красными волосами, кучей сережек в ушах, которая смеялась белозубым ртом и повторяла, – А кто у нас такой лентяй, а кто просидел в компе весь вечер? Быстро пойдем танцевать! – И заливалась смехом. Какой чистый и счастливый сон, сколько ярких, разных, счастливых людей и все смеются. Сейчас никто не смеется, мало у кого такие белые зубы и совсем нет таких запахов и одежды. Тот мир умер. Это сон.
Он проснулся на чистой белой простыне, накрытый белейшим вязанным одеялом, под пение птиц. Долго моргал, не понимая сон или явь и только увидев себя замотанного бинтами как мумия, понял, не сон. Бинты были белые чистые и пахли мятой и древесной смолкой.
Аккуратно подвигал глазами, потрогал лицо руками. Руки! Руки целые, но все перемотанные. Пошевелил языком, проверил зубы и с радостью нащупал между ног всё, что там и должно быть. Память напомнила, как палач приближался с кривым ножом и щипцами, волосы встали дыбом, но тут…Тут раздвинулась штора, и он увидел жуткую пару, горгулью и вурдалака.
Пыльник подскочил и пребольно стукнулся в перекрытие кровати головой. Голова загудела, зубы лязгнули, во рту почувствовался привкус крови. Он осел в кровати, а горгулья звонко заклацала, обращаясь к нему, и замахала когтистыми лапами.
–Надо лежать, – прогудел вурдалак, – Ты регенерируешь, хозяйка тебя лечит. Вставать нельзя. Тур принесет еду и воду. Гадь под себя, бинты все заберут. Так же неожиданно ткань опустилась, Пыльник остался один. И тут он понял, как сильно хочет есть. Страшный голод скрутил тело и раздался громкий вой желудка, который вспомнил о своем назначении. Снова пришел вурдалак, и притащил, телегу еды. Огромное блюдо жаренных кур, зелень, огурцы и большущий пахучий каравай, а ещё куча соусов и закусок о которых Пыльник и знать не знал, но пахли они упоительно, Он с рыком набросился на еду, но остро почувствовал взгляд, обернувшись увидел сбоку горгулью, которая зацокала опять по-своему, и вурдалак положил ему на грудь