Вода теплая… – я хихикнула и приглашающе похлопала по водной глади. – Ты помнишь эти лилии? Ты купил их у меня, когда мы познакомились… Возьми их, Эраст.
Костя, словно завороженный моими увещеваниями, медленно двинулся к краю пирса. Я хищно облизнулась.
– Костя, не ходи, ты что? – пропищал рыжий, хватая его за рукав, но дядя Геня снова охнул:
– Поздно, Витя, она его заворожила.
– Иди ко мне-е, – пропела я, высовываясь из воды по пояс. Белая ночнушка прилипла ко мне и теперь создавала впечатление второй кожи. Костя, не отрываясь, смотря мне в глаза, опустился рядом на корточки и коснулся венка. – Возьми эти лилии, Эраст…
Костино лицо было совсем рядом, я чувствовала его дыхание на своей коже. Он осторожно снял с моего носа капли воды, выпутал из волос лилии. Я горячо выдохнула, сердце громко ухнуло. Главное, не покраснеть, что ж ты со мной делаешь?
– Ты купил их у меня в нашу первую встречу… – пробормотала я, чувствуя как щеки становятся горячими. Пора заканчивать спектакль. Я истерически выкрикнула продолжение фразы, – И подарил той бабе!
Я сделала короткий рывок, схватила Костю за плечи и ринулась назад. Мезенцев потерял равновесие и свалился вслед за мной. Раздался оглушительный плюх, во все стороны полетели брызги.
– Костя… – завыли на берегу.
Отплевываясь, Мезенцев показался на поверхности, я тоже всплыла, но лишь для того, чтобы прошептать:
– Поплыли отсюда, подыграй мне, – и как только он набрал воздуха в легкие, я схватила его за руки и с визгом утащила под воду. Как только он открыл глаза, отпустила и махнула рукой, приглашая за собой. Мы быстро вернулись к моим зарослям. Когда вынырнули, на пирсе царила суматоха. Кто-то плакал, кто-то порывался сигануть за Костей, кто-то хотел бежать за взрослыми…
– Ну, ты даешь, Мавочка! – отфыркиваясь, Костя вынырнул из воды и стер с лица капли. Серые глаза смотрели с восхищением, я улыбнулась.
– Ужасно выгляжу? -поинтересовалась я, проводя руками по лицу. Краска стекала разводами.
–Ага, я бы даже сказал жутко. Кажется, будто у тебя кожа слезает. Это вообще смывается?
– Хотелось бы верить, – отозвалась я, умываясь. Бежевая и серая краска осталась на ладонях. Мы прятались в камышах, стоя по пояс в воде. Костя подошел ближе и указал на мою щеку:
– Тут еще. И на лбу. Как вы это придумали?
Когда я наклонилась к воде и принялась отмывать серое пятно с щеки, Костя собрал мои волосы в хвост. Я замерла, удивленно на него поглядев. Он стоял совсем близко, сосредоточенно убирая мелкие мокрые пряди с моего лица. Честно говоря, они сильно мешали.
– Чего замерла? Умывайся, – хмыкнул он. Я покачала головой, наглость Мезенцева поражала.
Тем временем на пирсе творилось небывалое оживление. Самый младший, рыжий пацан плакал навзрыд. Мальчишка с фингалом порывался нырнуть следом за «ведьмой», дядя Геня охал и хватался за сердце, а мальчуган в кепке воинственно размахивал телефоном, решая, кому бы позвонить в первую очередь: родителям или ментам?
– Пора