мысли меня не посещали.
– Ловко вы нас надули! – восхищался рыжий мальчик с зареванным лицом. А мы с Костей шли, едва касаясь друг друга плечами, и украдкой переглядывались, сдерживая рвущийся наружу смех.
***
Однако прекрасное утро завершилось крайне неприятным происшествием.
– Нет, мама! Я все решила, и ты не сможешь меня переубедить. Нет! Я уже отнесла оригиналы, так что поздно! Да! – я злобно отшвырнула телефон на бабушкину кровать и только тут заметила Костика. Он уже успел сбегать домой переодеться, и теперь его лохматая голова заглядывала в мое окно.
– С предками ссоришься?
– Да… родители хотят, чтобы я училась в Лондоне, – простонала я, подходя ближе и плюхаясь на кровать. В отличие от Мезенцева последние полчаса я провела, беседуя по телефону, и переодеться не успела. Мокрая рубашка липла к телу, заставляя дрожать от холода, но меня это не волновало. Мне казалось, что от злости у меня сейчас должен валить пар из ушей.
– Ого! – Костя присвистнул, но тут же стал серьезным, напрягся. Посмотрел на меня с опаской. – А ты?
– А что я? Я поступила в Москву.
– И родители этим недовольны? – Костя заметно расслабился и даже улыбнулся. Я развела руками.
– Они в ярости. Для них это идея фикс, голубая мечта – дочь учится за границей! Подумать только, как это престижно! Тьфу! Ну, скажи, на кой мне черт там делать? Я ведь была Англии, но мне не понравилось. Там все… другое! К тому же, я терпеть не могу английский язык! И как я брошу тут бабушку? Там у меня никого нет, там все чужое… – я расстроенно свалилась на постель и уткнулась носом в подушку. Костя через подоконник аккуратно погладил меня по спине.
– Я бы тоже не поехал.
– Я бы хотела жить в Питере, – пробубнила я в подушку, внутренне замирая от горячего прикосновения и приказывая себе срочно научиться дышать. Каждое утро просыпаться под шум прибоя, видеть из окна Адмиралтейский шпиль. Там влажно, ветрено, свободно… Я ведь там родилась. Я бы работала в газете, а ты… А чего бы ты хотел?
– Быть с тобой? – по голосу я поняла, что он улыбается, и перевернулась на спину. Костя погладил меня по щеке, намотал на палец светлый локон. – Ты обязательно будешь жить в Питере. И обязательно станешь великим журналистом.
Вспоминая об этом сейчас, понимаю, что Костя оказался прав лишь в одном. Я действительно стала журналистом, но жить осталась в Москве. Я прикипела к этому городу, он стал для меня родным. А Питер так и остался хрустальной мечтой, городом, в который я приезжаю, чтобы отдохнуть и сходить в театр.
Воспоминание 6
– Костя! Мезенцев! – крикнула я, остановившись у забора. Мы договорились, что Костя зайдет за мной, чтобы прогуляться до соседней деревни за молоком. Но он почему-то не пришел. Я ждала его полчаса, а потом, нацепив любимое платье, отправилась к нему сама. С одной стороны, меня дико раздражало, что он не появился вовремя, и я уже готовила гневную тираду по этому поводу. Но с другой, я начинала