Ткани восстанавливаются, поэтому можешь считать, что биологически тебе так же 35 лет, хотя официально годы в коме включаются в твой возраст. Думаю, я ответил на самые важные твои вопросы, чувствую, еще немного и утомлю тебя. Когда будешь готов, ты встретишься со своим проводником – это человек, который будет помогать тебе в адаптации к сегодняшнему миру. Если тебе что понадобится, здесь справа на бортике кровати есть кнопка.
“Теперь я хотя бы знаю, что меня не разбирали на органы”, – подумал я, знаком дав понять, что благодарен ему за открытость.
Встав, он не сразу вышел, поводив некоторое время руками по воздуху перед собой: “Виртуальный дисплей”, подумал я, но сразу принялся обдумывать информацию, свалившуюся на меня. Не выходит из головы 1177 год, который он назвал между делом – красивая дата для того, чтобы проснуться. Да, он дал ровно столько новостей, сколько мне было нужно. “Быть врачом – это призвание”, – подумал я, и это навеяло мне воспоминания о моем, теперь таком далеком, прошлом…
Очень редко я имел опыт общения с представительницами самой древней профессии – пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать все мои встречи. В один из таких вечеров, когда природное любопытство, желание сэкономить и лень берут верх, я в очередной раз познал разницу между искренностью и фальшью. И вот, провожая ее на выход, я задал ей вопрос: “Хочешь я дам тебе обратную связь? Не от каждого такое ведь услышишь, я бы сказал, редкий шанс. Это позволит вам повысить качество своих услуг”, выдавил я в игривой форме, имитируя тон телефонного консультанта ради смягчения неловкости. Последовало согласие, которого опасался мой внутренний интроверт, но я не оставил ему выбора.
“Чем отличается хорошая бабочка от плохой? – начал я. – Хорошая смотрит прямо в глаза цветку, над которым порхает. Плохая же, напротив, избегает взгляда. Хорошая бабочка внутренне сама выбрала эту деятельность и получает от нее эмоции, а плохая исполняет обязанность, желая как можно скорее закончить сбор нектара и полететь дальше. Любая бабочка, которая услышит эти слова, в следующий раз обязательно вспомнит про зрительный контакт – теперь это часть самоанализа для нее. Она лишена выбора. Если же ей не удастся выдержать взгляда, не говоря об искренности, то она поймет, что это не ее путь. Ей никогда не стать элитной бабочкой”, – заключил я, замыкая логику.
Ее взор отразил мне смесь злости и испуга, либо я сделал такой вывод мгновением позже из-за хлопнувшей с силой входной двери, переписав этим событием в моей памяти то, что я действительно увидел. Я пытался вспомнить ее взгляд, проиграть этот момент заново, как живую картинку, но никак не мог добиться этого. Было ли мое умозаключение о злости и испуге таким же до хлопка дверью? Теперь этого не узнать, ибо я падаю в сон от усталости и безвыходности…
… Миллионы паукообразных роботов трудятся в огромном количестве у бесконечно длинной розово-серой накатной стены. Одни вырезают из нее небольшие серые кусочки, прижигая сочащуюся